Царская внучка - стр. 24
Жестоко? Да, безусловно. И мне, сохранившей, в общем-то гуманную ментальность третьего тысячелетия от рождества Христова, было немного не по себе, когда я обдумывала все эти проекты. Но я каждый раз заставляла себя вспоминать о том, что моего полугодовалого сына в будущем та же Елизавета отправит в вечное заключение в Шлиссельбургскую крепость, сделав из него русскую «Железную маску». Я собиралась совершить преступление, но… исключительно с целью предотвратить преступление же.
– Найти девку или бабу, ликом схожую с Елисавет Петровной… – задумчиво сказал Ушаков, когда я поделилась с ним своей задумкой. – Не так уж и сложно. Красавиц-то на Руси много, а курносых – еще больше.
Это Великий инквизитор изволил пошутить, намекая на то, что в профиль моя кузина напоминала обычную чухонскую девку, хотя анфас была – писаной красавицей, правду писали историки. Зато с фигурой проблем быть не должно было: параметрами фотомодели моих времен Елизавета не обладала, зато воплощала собой идеал русской красоты: пышный бюст и широкие бедра.
– А вот с самой Елисавет Петровной нужно, мнится, вот как поступить: под строгим караулом отвезти в Соловки, там, уж извини, государыня-цесаревна, язычок ей укоротить, дабы никого в лишний соблазн не вводила, ну, а уж после этого…
Я невольно передернулась. Одно дело – обречь человека на заточение, совсем другое – пролить его кровь. Хотя в царствование моей августейшей тетушки кровавыми расправами уже и кошку удивить было невозможно, но я как-то пока ухитрялась оставаться в стороне от этого, да еще и время от времени добивалась смягчения особо жестокого приговора.
Ушаков, разумеется, заметил, как меня перекосило, и чуть заметно усмехнулся:
– А я еще вот что скажу, государыня-цесаревна. Елисавет Петровна опять в тягости, сказывали мне верные людишки. От кого понесла – сие, пожалуй, ей самой неведомо, но на сей раз плод она скидывать собирается.
– Отчего же не рожать? – чисто механически спросила я.
Хотя скидывание нежеланного плода в то время было делом самым обыкновенным. И снадобья особые для этого имелись, и с высоты деревенские девки прыгали, и тяжести непомерные нарочно поднимали. А дамы познатнее до умопомрачения скакали на лошади или занимались сексом – тоже до умопомрачения. Правда, маменька моя, царствие ей небесное, в этом отношении была особой очень продвинутой: подпольные аборты ей до конца жизни делал доктор Блументрост. Частично и по этой причине герцогиня Мекленбургская сравнительно рано отдала Богу грешную душеньку: брюхатела она, как кошка, хорошо если раз в год. Бывало же и чаще.