Царская внучка - стр. 20
– Дура! – ласково отвечала ей тетушка, ногой от себя отпихивая. – Годика через три повенчаем вас, станешь невесткой герцога Курляндского, супругой наследника короны его. Небось, не засохнешь. Эвон я двадцать лет смиренной вдовицей жила, в нитку тянулась, за сто рублев благодарна была, так Господь меня и благословил императорским титлом. И ты смирись.
Зато герцог Бирон передо мной на коленях стоял в восхищении непритворном:
– Ваше высочество, я ваш покорный слуга отныне и до гробовой доски. Прикажите: лакеем вашим стану, а супруга моя будет вам за столом прислуживать. Ведь знаю я, кому обязан сватовством сим. Умны вы, ваше высочество, мудры не по годам. Все твержу благодетельнице нашей, государыне-императрице, что надобно ей вас прямой наследницей престола объявить, а не ждать, пока вы осупружитесь, да дитя родите…
– Твердите, герцог, твердите – капля камень точит. А о супружестве мне и самой задуматься надо: тетушкину волю я переступать не намерена. Только жениха мне нужно сыскать не такого, как Остерман зловредно предлагал, а настоящего. Чтобы умен был, здоров, умом светел, к пьянству не склонен, да не замыслил впоследствии трона из-под меня выдернуть. Русский супруг мне надобен, а не принц иноземный.
Я впервые озвучила свою матримониальную программу. До этого долго думала, перебирала всех возможных европейских претендентов на мою руку, с патриархом не раз советовалась – куда же без него! Немцев при дворе и так было достаточно, нужно было потихоньку, с умом от них избавляться, но не трогать «особо приближенных»: Бирона, разумеется, графа Левенвольде, который тоже успел побывать когда-то в любовниках у моей тетушки, барона Корфа, которого, насколько я помнила историю, вполне можно было сделать президентом Академии наук, и который способствовал возвышению Тредиаковского…
Остальных – вон. И без того мне удалось сделать почти невероятное: пропихнуть в ближайшие советники императрицы скандально известного Артемия Петровича Волынского. Правда, внушение ему через незаменимого Андрея ивановича Ушакова было сделано наистрожайшее: без толку не орать, говорить дельное, государыню без надобности умными мыслями не тревожить. А уж если совсем невмоготу станет, то изложить письменно и экстрактно свои соображения. Я ознакомлюсь.
Я вспомнила, как читала, что принцесса Анна (тогда еще Леопольдовна) больше всего любила поспать, и хмыкнула: тут вздремнуть некогда бывает. Свой обет я выполнила: после крещения тут же отправилась на богомолье по самым крупным монастырям России. А поскольку сопровождал меня в этой поездке, помимо обычной свиты, представитель новоиспеченного Патриарха, то встречали меня, сами понимаете, почти как ангела, слетевшего на грешную землю.