Царская тень - стр. 5
Она там? спрашивает Хирут.
Прежде Астер никогда туда не заходила. Женщина постарше высовывается из двери, упираясь обеими руками в косяки, она вытягивается, чтобы увидеть узкую тропинку, которая ведет к помещению для слуг, она словно боится покидать безопасность кухни. Кидане еще не вернулся?
Хирут отрицательно качает головой. Кидане взял лошадь и ускакал еще до рассвета.
Значит, мы одни, говорит кухарка. Она спорила с Кидане, когда я готовила ему еду.
Хирут хочет сказать кухарке, что вообще-то Астер в это время должна лежать в кровати. Она должна лежать неподвижно, чтобы облегчить боль месячных кровотечений. Им следует и дальше вести себя, как в обычный день, работать, пока тяжелый купол неба не повиснет над ними, притянутый к земле грузом звезд.
Продолжай, продолжай. Кухарка отступает назад в кухню, но при этом внимательно смотрит на Хирут, бессильно держа нож в руке. Она не должна копаться в наших вещах, добавляет она. Она поправляет шарфик у себя на голове, заталкивает под него несколько выбившихся на лоб седых прядей.
Кухарка имеет в виду старую винтовку, которую отец Хирут отдал ей перед смертью. Винтовка, платье, в котором она пришла, маленькое ожерелье на ней – у Хирут в этом мире больше нет ничего своего.
Все спрятано, говорит она, потому что кухарка, кажется, слишком сильно нервничает.
Астер снова окликает ее, настойчивость сменяется несдерживаемой яростью.
Кухарка наклоняется, словно ее притягивает этот голос. Иди! кричит кухарка. И откликнись уже!
Хирут разворачивается на месте. Иду! Она бросается к помещению для прислуги.
Она останавливается у дверей помещения для прислуги и впервые видит, какую, в сущности, маленькую, какую грязную, сморщенную комнату она вот уже почти год называет своим домом. В полутьме тесной комнаты Астер, облаченная в красивое абиссинское платье-рубашку, кажется совершенно неподходящей, слишком большой фигурой для этого места, потому что оно вообще слишком мало для чего угодно. Оно меньше ящика, оно представляет собой лишенную воздуха нору, заполненную землей, соломой и экскрементами. Нормальной двери тут нет, как нет и окна со стеклом. Спят они на тощих матрасах, которые им приходится скручивать, чтобы можно было пройти. Лоскутами из старых, негодных одеял заделаны узкие щели, это тряпье пропитано пылью и темнотой. Это пространство предназначено для двоих человек, которые вынуждены посвящать свои жизни удобству одной женщины и ее мужа. Оно создано не для тех, кто привык к красивым одеждам и свежему ветерку, играющему шелковыми занавесями.