Царская тень - стр. 37

Я знаю пещеры в этом районе, они выводят в Керен, говорит Амха. Я знаю все места, где можно спрятаться и устроить засаду, я знаю больше, чем шифта[24], я могу перехитрить любую banda[25]. Я могу смотреть, как человек умирает, а потом сесть и поесть.

Его сабля настолько остра, что кухарка наклоняется над ней и завистливо восклицает. Он берет саблю в руку и разрубает искривленным клинком ветер. И еще это, говорит он. Тонкий палец прослеживает ряд изящных букв по кромке. Молитва о мертвых.

Эскиндер знает горы и их тайны. Гетачев легок, как ференджи, и может говорить на языке итальянцев и жителей соседних деревень. Хирут видит улыбку на лице Кидане, когда тот спрашивает: Французский? А человек кивает и отвечает: Да, и французский. Хаилу знает ядовитые растения и те, которые можно использовать как лекарственные. Есть и еще один человек – со шрамом на плече и умными глазами, тот, который посмотрел на нее, а потом отвернулся с выражением отвращения и сострадания на лице.

Я величайший снайпер, каких вы когда-либо будете знать. Ни один человек не может меня остановить, деджазмач Кидане. Ни одна пуля никогда меня не убьет.

Это Аклилу, ты видела его мать на базаре, она им так гордится, шепчет кухарка. Это его специальная охрана, некоторые из них – сыновья родственников, продолжает она. Будь у него взрослый сын, он тоже стоял бы здесь.

Пройдя вдоль шеренги, Кидане закрывает глаза и поднимает лицо к солнцу. Меня зовут Кидане, сын Чеколе, величайшего сына величайшего воина по имени Лемма, говорит он. Я ношу имя его отца, храбрейшего из всех людей. Моя кровь не боится покинуть тело и впитаться в эту землю, которая тоже принадлежит мне. Сегодня я даю вам клятву: с этого дня я буду вашим щитом в бою. И вы таким же образом должны будете вести остальное мое войско. Я буду защищать вас моею жизнью, клянусь в этом каждому из вас. Вы станете моими сыновьями, моей кровью и плотью. Потерять кого-либо из вас для меня все равно что потерять часть себя.

Губы кухарки каменеют. Его отец произносил эту же речь, когда Кидане был мальчиком, говорит она. Она показывает на конюшню. Они стояли вон там, тьма людей в компаунде, и на дороге, и на склоне холма. Повсюду.

И ты была здесь? спрашивает Хирут.

Кухарка бросает на нее пристальный взгляд и отрицательно качает головой. Нет, конечно, Берхе мне рассказывал. Перед тем как отец Кидане отправился сражаться в Адуа, Кидане взял отцовский меч и порезал себе руку. Всего лишь мальчик, но его воспитывали, как воина. Она вытягивает руку ладонью вниз. Он позволил своей крови стечь на землю, а потом втер эту землю в ноги отца. Это традиция их семьи. Когда отцы уходят сражаться, сыновья проливают кровь перед ними. Она кивает и смотрит на Берхе, который наблюдает за ней от конюшни. Тайное знание соединяет их через пространство двора.