Царская охота - стр. 8

– Почему мне сразу не сообщили?

– Никто не знал, язв на лике у неё не было, лишь когда лихорадкой мучимая мать Олимпиада слегла, переполошились. На спине гадюка заразу принесла. Да поздно уже было, – и дьяк снова ударился лбом об ковёр. Я же снова услышал чей-то голос, в котором с трудом узнал свой собственный.

– Закрыть монастырь. Никому не входить и не выходить. Бидлоо приказ: отрядить медикусов, и предупредить, что пока зараза не уйдёт, никто оттуда не выйдет. Это какая-то другая оспа, мы с такой заразной ещё не встречались, – мне было всё равно, что я говорил то, чего никто из присутствующих понять не мог. – Взвод семёновцов на охрану. Выбрать тех, кто переболел, ежели такие найдутся. – Я упал на стул, бездумно глядя на испачканную чернилами руку. Господи, Филиппа, прости меня, но я не могу поступить иначе.

– Запускай! – я махнулся рукой, и в углу запыхтела паровая машина, начали движения валки, а из волочильной доски показался конец проволоки, вполне товарного вида. – Пошла! Продолжай! – Егор Степной кивнул, показав, что понял и подбросил в печь машины пару поленьев. Надо бы уголь вводить в эксплуатацию, а то на дровах мы далеко не уедем, – хмуро подумал я и снова сосредоточил внимание на волочильном станке.

Всё то время с тех пор, как был закрыт Новодевичий монастырь, уже в течение семнадцати дней, я не мог заниматься делами. Мысли скакали, как белки в колесе, я не мог ни на чём сосредоточиться. Все визиты были отменены, аудиенции свёрнуты до того момента, когда я смогу думать рационально. На канцелярию свалилось просто небывалое количество дел, в которых я практически не принимал участия, принимая только короткие сообщения о делах в монастыре.

А дела были плохи. Медикусы делали что могли, и, чёрт возьми, могли они действительно много, вот только бороться с вирусами пока не получалось. Три дня назад пришло сообщение о смерти Евдокии Фёдоровны, двумя днями раньше преставились мать-игумена, та коза, которая заразу привезла, и три послушницы.

Практически восемьдесят процентов монахинь, послушниц и все те богомольцы, что притащились с заразной, слегли, мучимые лихорадкой и обсыпанные оспенными язвами. Также заболели двое медикусов.

Получив сообщение о заболевших лекарях, я загнал в монастырь Лерхе. Если он в той другой истории с чумой справится, то вот ему поле деятельности, пускай пробует оспу усмирить. Загнал я его не сразу, а только после того, как поговорил почти по душам.

– Иоган Яковлевич, – глядя в мои красные от недосыпа глаза, Лерхе только кивал головой, похоже, плохо понимая смысл сказанных слов. – Ты прошёл вариоляцию чёрной смертью? – от такого прямого вопроса, заданного в лоб, он быстро-быстро заморгал, а затем вскочил со стула, на который я его едва ли не силой усадил и принялся под моим удивлённым взглядом снимать камзол. Бросив камзол на стул, он закатал рукав кружевной рубашки, демонстрируя весьма некрасивый шрам, словно язва выболела, оставив глубокую ямку на коже, и зажившую рвано и далеко не быстро.