Царская охота - стр. 32

– Ваше императорское величество.

– Ваше высочество, – он чему-то улыбнулся и странным образом щёлкнул сапогами, а затем склонил голову в поклоне, приветствуя её.

Только после этого протянул ей руку, и она коснулась его предплечья кончиками пальцев, как того требовал этикет. Он был настолько выше, что его подбородок как раз мог коснуться её макушки. Но вместе они тем не менее смотрелись удивительно органично.

Тяжёлые двери распахнулись перед ними.

– Его императорское величество Божиею поспешествующею милостию, Пётр Второй Алексеевич, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский. Рязанский. Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Северныя страны повелитель и Государь Иверския земли, Черкасских и Горских Князей и иных наследный Государь и Обладатель.

– Её королевское высочество де Бурбон де Блуа, Божиею милостию Елизавета Александровна.

И они вошли в огромный зал, заполненный, как показалось Филиппе сотнями людей, устремивших на неё любопытные взгляды.

– Ушакова сюда, быстро! – прошипел я, врываясь в кабинет, а за мной, причитая, бежал Бидлоо, которому я всё ещё не давался в руки, после возвращения со своей феерической охоты. Упав в кресло, я повернулся к лекарю. Бидлоо не отставал от меня с той самой секунды, когда примчался срочно вызванный переполошившимся Митькой. – Николай Ламбертович, что тебе от меня надобно? – рыкнул я, потому что в своём настроении, ниже плинтуса, мог только кричать и срываться на близких людях. Недаром же сразу по возвращении во дворец Христом Богом просил всех держаться от меня подальше.

– Мне осмотреть тебя необходимо, государь, – ого, а Бидлоо на провокации не ведётся и шипеть научился не хуже меня. – У меня нет пациента, жизнь и здоровье которого ценнее твоей, государь, но у меня нет больше и такого ужасного пациента. Позволь осмотреть тебя и перевязать раны, и я уйду, коль ты не желаешь меня видеть.

С минуту мы прободались взглядами, а затем я протянул руку к пуговицам своего сюртука и начал раздеваться. Оставшись обнажённым по пояс, вышел из-за стола и встал так, чтобы лекарю было удобнее меня осматривать. Бидлоо внимательно оглядел меня, обходя по кругу, затем принялся очень аккуратно дотрагиваться до тела.