Размер шрифта
-
+

Царская охота - стр. 6

Екатерина. Нельзя давать памяти много воли. Она со смертными часто играет презлую шутку. Она точно зеркало, в котором он видит лишь себя и любуется на себя. От этого собственное значение кажется ему непомерным.

Дашкова. Ваше величество, эти слова сами по себе справедливы, но до меня они не касаются. В том, что вы вступили на трон, роль моя совершенно ничтожна.

Екатерина. Полно, княгиня, что за речи. Не забываю ничьих услуг, но помню и ваши с графом помыслы. (Резко.) И знаю, что давнее ваше мечтанье обузить царскую власть, как платье, не столь бескорыстно, как это кажется.


Дашкова хочет ее прервать.


Заботы о своем возвышенье тут боле, чем о благе страны, которая при слабом правленье погибнет.


Новая попытка Дашковой возразить.


Я хотела бы верить, что Пугачев вас просветил. Да, княгиня, Монтень и Локк, может быть, хороши в Европе, но не на этой странной почве. Право же, я начинаю думать: обстоятельства моего воцаренья дурманят не только слабые головы, побуждая их к самозванству, но и иных умнейших господ. Им, верно, мои права на престол кажутся не столь безусловными, чтоб их нельзя было ограничить.

Дашкова. И вы это говорите мне?

Екатерина. Вам, княгиня, и вашему другу. Признаюсь, я вижу некую связь между безумными поползновениями и обдуманными прожектами.

Дашкова. Ваше величество! Бога ради, вспомните наши с вами мечты! Пусть даже граф Никита Иваныч хотел обязательного для всех государственного устройства, достойного столь великой страны, – разве ж и мы не о том молились? И мне теперь слышать, что вы меня заподозрили в личных видах…

Екатерина. Честолюбие до добра не доводит.

Дашкова (вспыхнув). Честолюбие не всегда порок! Я встречала его и в царственных душах.

Екатерина. Ты – на мой счет? Я – дело другое, я ведь провинциалка, мой друг. Мне сам Бог судил мечтать о несбыточном. Но ты рождена в столице империи, тебе терять головы не пристало. (Встает.) Я обдумаю вашу просьбу.

Дашкова. Я буду надеяться, ваше величество.


Возникает Мартынов.


Мартынов. Его сиятельство граф Орлов Чесменский!

Екатерина. Пусть войдет.


Мартынов уходит.


Дашкова. Позвольте мне удалиться. Я не в силах видеть этого человека.

Екатерина. Вы слишком суровы.

Дашкова. Возможно, что так. Но я не могу себя принудить здороваться с тем, кто запятнал самое для меня святое – воцаренье вашего величества.

Екатерина. Не помышляю вас принуждать. И все же подумайте на досуге, – сколь ни возвышенно у вас столь благородное негодование, не оттого ли и вам и Панину стали Орловы так ненавистны, что все эти годы были они твердой опорою твердой власти?

Страница 6