Царская карусель. Война с Кутузовым - стр. 8
– А я Васса Демидовна, али не признал?
– Генералу на войну.
– Знаем, как они воюют! В моей деревне рота стояла разъединую ночку. И все бабы мои теперь брюхаты.
– Вестимое дело, – согласился Кутузов. – Где солдат ни пожил, там и расплодился.
– Ворьё твои солдаты! – вконец осерчала Васса Демидовна.
Кутузов снова согласился:
– Солдат – багор. Что зацепил, то и потащил.
– Бесстыжье племя!
– Что поделаешь? Солдат краснеет токмо на морозе да на огне.
Михаил Илларионович доедал тюрю уже с поспешностью. Доел, перекрестился на иконы, барыне поклон отвесил, да так ловко.
Когда генерал отбыл, спросила:
– Кто таков?
– Кутузов.
– Не слыхала. Суворов, Потемкин, Румянцев, а этот хоть и стар, да не знаменит.
– Генеральская слава всегда впереди.
В Бухаресте
Земля Молдавии пахла детством.
Михаил Илларионович, оглядывая из каретки изумрудную травяную молодь, понимал: травою пахнет, но сердце билось, как бьется у пятилеточек. Затая радость, ибо для детства всякий день – чудо.
Весной и миром дышала молдавская земля.
Михаил Илларионович, всю дорогу страшившийся болезней, воспрял духом: он прибыл принести покой сей доброй земле.
Через войну, разумеется.
До Бухареста добрался вечером 31 марта.
Голова от долгой езды покруживалась, и Михаил Илларионович, занявши отведенный ему дом, никого не принял, но дежурному штаб-офицеру приказал занести в журнал: генерал от инфантерии Голенищев-Кутузов в командование Молдавской армией вступил.
Спал, как истинный барин, до полудня.
Встал ото сна здрав, бодр к тотчас написал рапорт о прибытии в Бухарест императору Александру и письмо министру, в котором сообщал, что «о положении дел и обстоятельств до армии мне вверенной и неприятеля касающихся, ничего покуда не знаю».
После позднего завтрака Кутузов соизволил познакомиться со своими штаб-офицерами, перечитал бумаги и донесения и только после этого слушал доклады: сначала интендантов, потом разведки. Начинал же деловые, военные разговоры, к изумлению боевых орлов, по-домашнему. Спрашивал о здоровье, о содержании – есть ли какие трудности, просил кланяться батюшке и матушке. Задавал множество дотошных вопросов, для войны малозначащих. Те, кто только слышал о Кутузове, удивлялись его телесной рыхлости, стариковской, нетерпимой для военного человека неспешности и, как показалось, заискивающей игре в доброго отца. Сей знаменитый полководец даже на карту ни разу не посмотрел, выспрашивая о диспозиции корпусов и отрядов.
Не ведали: над картою Михаил Илларионович сидел заполночь.
Затянувшаяся весна встрепенулась, грянуло тепло, зацвели сады.