Царица Шаммурамат. Полёт голубки - стр. 31
Но не обошлось.
Ослепительный диск Шамаша ещё не сошёл с небесной выси, как у хижины на берегу появились люди во главе с яйцеголовым Зер-укином.
- Я же обещал вернуться за девчонкой! – злобно выкрикнул вершитель правосудия, ступив во двор с обугленным деревом посередине.
Появление Зер-укина, о котором Баштум не хотелось даже вспоминать, привело её в замешательство, и она растерянно уставилась на него.
- Тебе ведь не нужно напоминать, что делает кредитор с теми, кому нечем отдавать долг? – Грозно надвинулся на маленькую женщину служитель Шамаша.
- Хозяин забирает у должника жену, сына или дочь, – смиренно ответила Баштум.
И тут же с мольбами припала к стопам Зер-укина:
- Я знаю, таким, как ты, надлежит воздавать почести, и я воздаю их тебе! Возьми меня вместо дочери! Будь милосерден!
- Глупая старуха! – Вершитель правосудия плюнул от досады и презрения. – Я уже говорил, что от тебя господину Залилуму будет меньше проку, чем от навозного жука!
- Сжалься, – продолжала умолять его Баштум, стоя голыми коленями на раскалённом песке, – попроси почтенного Залилума отстрочить уплату – ведь скоро начнётся уборка урожая.
- Просить Залилума? – вскричал лысый и сердито взмахнул своим жезлом, рассекая густой знойный воздух. – В своём ли ты уме, женщина? Да у него десятки таких должников, как ты. Если он будет всем отстрочку давать, у него ничего не останется. Закрома его опустеют! Сжалишься над одним, все кинутся, сожрут всё до последней крошки!
Баштум как-то слышала от батрачки Залилума, что в его кладовых хранится много зерна. А ещё, говорила та, в подвале огромного дома есть немалый запас сушёной рыбы, фиников, бобов, миндальных орехов, яблок, айвы, вяленого винограда, кунжутного и даже ценного оливкового масла. Густой янтарный и белый мёд наполняет кладовые душистым ароматом. В птичьем дворе насчитывается сотни кур и цыплят, десятки гусей. И теперь, думая об этом, Баштум недоумевала: разве обеднеет Залилум от того, что она вернёт ему долг несколькими неделями позже?
- Клянусь именем справедливого Шамаша, что верну взятое в долг и ещё сверх того столько, сколько потребует с меня почтенный Залилум, – не отступала Баштум; в её смятенной душе боролись протест и сознание собственной беспомощности.
Но Зер-укин ничего не хотел слушать:
- Нужно платить в срок! А не можешь, так отдай дочь в дом Залилума. Отработает долг, вернётся к тебе, когда срок выйдет.
Не поднимаясь с колен, маленькая женщина смотрела на Зер-укина, надменного, важного, уверенного в своей значимости. Остриё клинка стоявшего рядом с ним человека ослепительно сверкало на солнце; его багровые блики на холодной стали напоминали запёкшиеся пятна крови. Баштум помнила, что закон требует сурово карать каждого, кто ослушается представителя правосудия. Она стиснула зубы, чтобы больше не проронить ни слова, которое могло стать последним в её жизни.