Царица Парфии - стр. 5
Тораний побледнел. Безусловно, слова хозяина были логичны и вполне предсказуемы. Так почему же Тораний не сделал этого? Почему он позволил событию произойти? Причин было несколько. Мы о них узнаем позднее.
Стремительным шагом Карвилий прошел в перистиль и остановился, с трудом переводя дыхание.
Небольшой двор был наполнен благоуханием цветов. Неслышно качались листья растений, обвивающих колонны. Свет от факела выхватил статую Карвилия, подаренную ему его немногочисленными клиентами. Грубовато вылепленная статуя тем не менее наполняла Карвилия гордостью. Каждый более или менее значительный человек или желающий считать себя таковым в Риме должен был окружать себя свитой. Так что атрий Карвилия также по обычаю наполнялся по утрам его клиентелой. Эти люди, питающие стойкое отвращение к честному труду, готовы были за угощение или небольшую сумму денег целый день таскаться по Риму за своим патроном.
Карвилий сделал шаг вперед и, резко открыв дверь, ворвался в маленькую спальню. Душный мрак спальни был наполнен ароматом сирийских духов, наэлектризован возбуждающим запахом молодых, разгоряченных любовью тел, чужой чувственной радостью.
Карвилия словно ударило током. Мысли смешались. Жгучая ревность, черная злоба и разочарование, даже растерянность на миг овладели им.
«Зачем мне надо было узнать об этом? – молнией пронеслось в голове. – Нужно ли было мне это унизительное доказательство женской измены, нужно ли мне было подходить к самому краю этой бездны?»
На измятых пестрых подушках, обнявшись в сладостном утомлении, лежали любовники. Лицо Симилы было счастливо и безмятежно. Потревоженная светом факела, она открыла голубые, казавшиеся в полумраке спальни бездонными глаза. И Карвилий с болью увидел, как женщина возвращается из счастья и безмятежности в реальность. В ее глазах, устремленных на мужа, проступил ужас. Ужас, что все открылось, и дикое отчаяние, что все закончилось столь быстро, что ее любовь, страсть вспыхнули и тут же должны угаснуть.
Симила побледнела до алебастровой белизны. В опустошенные ее глаза уже невозможно было пробиться прежней радости. Они потухли, остекленели. В них навсегда застыло тревожное ожидание.
Глава вторая
Сколько рабов, столько врагов.
Луций Анней Сенека
Утром по приказу Карвилия управляющим были посланы рабы к родным с приглашением срочно прибыть на совет друзей. Без подобных совещаний римлянин не принимал ни одного в своей жизни решения.
Первыми на совет, а вернее, домашний суд прибыли отец Карвилия Луций Полита и младший брат Карвилия Валент.