Царица Парфии - стр. 28
Алексион же был потрясен и подавлен. Он чувствовал себя отринутым и несчастным. Надежда на возвращение домой, которая грела его сердце с острова Делос, исчезла, словно растворилась в воздухе. Он безмолвно, казалось равнодушно принял наказание розгами, а уж Тораний постарался.
Как и прочие богатые римляне, Карвилий принимал услуги рабов как нечто само собой разумеющееся. Карвилий даже считал, что Алексион должен быть ему благодарен, не слишком задумываясь о психологии рабов, а тем более о психологии человека, насильно превращенного в раба. Можно ли в таком случае рассчитывать хоть на какую-то привязанность? Египтянин был старателен и полезен. К тому же ему достоверно объяснили, что убежавший раб нигде не сможет найти себе убежище. Чего же еще.
Возможно ли забыть унижения? Возможно ли быть униженным и ничему не научиться? Алексион был неглуп и науку выживания освоил быстро – надеяться надо лишь на свои силы и уметь держать язык за зубами.
По ночам он молча оплакивал потерянный мир детства, родных. Глубоко в себе он берег эти воспоминания с их образами, звуками, запахами, и, хотя разлука и время все отдаляли и отдаляли прошедшее, наплывающее по ночам чувство тоски продолжало причинять жестокую боль. Он, который был прежде окружен семьей, любящими людьми, стал одинок. Одинок безмерно.
Следующие годы прошли для Алексиона как в тумане. К восемнадцати годам Алексион превратился в стройного юношу с приятным лицом и гибким телом. Небольшие, глубоко сидящие глаза, широкие брови вразлет, крупный рот. Прямые черные волосы, небрежно подрезанные, почти достигали плеч. Одет он был, как и большинство рабов, в тунику из жесткой серой шерсти, волосатой с обеих сторон. Но, несмотря на это, в любом его жесте, движениях, речи чувствовалось самоуважение, неуместное у раба. Юноша обладал ясным и точным умом и необычайной сосредоточенностью мысли. Это была натура, наделенная сильными страстями.
Алексион занимал особое место среди домашней челяди. У него были ключи от домашней аптеки. Он много читал. Ему было позволено самому посещать книжные лавки на улице Аргилет и покупать необходимые книги. Ему стало известно учение «отца медицины» Гиппократа о болезнях человека и способах их лечения. Он старательно выполнял обязанности лекаря, заботливо пытаясь облегчить страдания заболевших слуг, за что ему, естественно, были признательны многие рабы в доме. Кроме управляющего Торания. Этот человек пылал к Алексиону глубокой ненавистью. Ум Алексиона, его начитанность, его ровный доброжелательный нрав бесили и раздражали Торания. Он чувствовал в этом египтянине внутреннее сопротивление, внутренний протест против его, Торания, власти, а порой ему казалось, что египтянин метит на его место, хотя ничего подобного не приходило Алексиону в голову, да и не интересовало его. И чем более ровным, отстраненным был Алексион, тем сильнее вызывал он ненависть Торания, как часто вызывает неприязнь у посредственности личность неординарная. Но более всего управляющего раздражала и бесила некоторая благосклонность Карвилия к египтянину.