Царица лукоморская - стр. 28
Сколько старцу лет, сразу и не определишь, но, видать, не сильно древний, раз о сыновьях вздыхает. Плечистый, сухой, жилистый – такой в любом возрасте молодцом смотрится. Волосы белые, до плеч, на лбу ремешком перехвачены. Лицо морщинистое, цветом кору древесную напоминает, а глаза синие–синие, насквозь прожигают. Но прямо старец редко смотрел, всё больше взгляд ресницами занавешивал, либо бороду рассматривал. Борода ниже пояса, гладкая, волосок к волоску расчесана. Рубаха белизной слепит, складки из–под пояса волнами топорщатся, будто накрахмаленные. Штаны тоже из белого льна, тонкие, от малейшего дуновения ветра развеваются.
– С сыновьями всегда так, – говорил он вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, – вот без них, как без помойного ведра: и плохо, и скучно, и сердце изболелось. А когда рядом, так же, шельмецы, утомят да в раздражение ввергнут, что сам бы головы пооткрутил! И–эх, извечный конфликт поколений, так сказать, отцы и дети… Вот как у меня с отцом, – задрав голову, он внимательно посмотрел на родительское облако:
– Цвет вроде обычный, облако светлое, а вот испереживался так, что мнится, будто темнеет да морщится складками кучевыми. Того гляди прольётся гнев Рода Великого, а на чью, спрашивается, голову? На мою, Сварогову. И всё из–за книги Голубиной, чтоб ей сквозь землю провалиться… – старец нахмурился, потом, всплеснув руками, раздражённо воскликнул:
– Что она, собственно, и сделала!.. А ведь как утро замечательно начиналось: небосвод лазурный, розовым да золотым расцветал, деревья листьями шелестели, новому дню радуясь… – посетовал он, сожалея о том, что нарушен ритуал, каким каждое утро на протяжении бесконечного времени начиналось.
Этим утром Сварог, как обычно, вышел на ветвь широкую, потянулся, полную грудь воздуха набрал, руки в стороны раскинул, и воскликнул:
– Эх, да как же хорошо!
Прислушался: будто колокольчики хрустальные звенят. Улыбнулся: роса хрустальная с лепестков да листьев падает, пчёл поит да прочую насекомую мелочь. Вон, пчёлки как дружно жужжат, нектар собирают райский. Потом из него амброзию сделают, ибо по другому мёд, какой с райских первоцветов получается, не назовёшь! А жена оладушки испечёт, да медком этим польёт щедро и позовёт его завтракать. Будет потчевать, а сама вокруг порхать, как бабочка, да щебетать, как птичка певчая – нежно, распевно… Подумав об этом, Сварог прислушался: ишь ты, птицы на разные голоса распевают.
– Гляди–ка, распелись пичуги, – улыбнулся райский управитель, – репетицию натуральную устроили, будто к какому празднику готовятся!