Царица лукоморская - стр. 14
Домовик во дворце давно жил, Вавила с детства его помнил. Сколько лет прошло, а ночной хозяин совсем не изменился: борода окладистая, русая, волос густой, будто пылью присыпанный, руки умелые, всегда делом заняты. Одет домовой просто: рубаха до колен, пояском перехваченная, порты синие в чёрную полоску, лапотки на ногах махонькие. Росточку в Домовике с локоток детский, не больше. Такого заметить ой как постараться нужно! На глаза он только своим показывался, когда потребность в том была, или у самого домового желание побеседовать возникало. Как этим вот ясным утром.
– А ты чего не спишь? – Поинтересовался Вавила.
– А как иначе? – Проворчал Домовик, не отрываясь от работы – он штопал прохудившийся валенок. – Ибо дела домашние постоянного догляду требуют, а ежели догляду не будет, то грош мне цена, ибо какой я тогда хозяин?
– Всю ноченьку поди бдил?
– А как оно по–другому–то? Что ж я, ничавуха какой? Это у ничавухи времени для сна навалом, ибо к лени склонность большая и до хозяйства догляду мало. А мы с тобой люди бдящие, за добро радеющие, ибо ничавухами никогда не были, да и не про нас оно. А вот ты, царь–батюшка, чего в такую рань встал? Гляди–кась, солнце ещё луча не показало, а ты ужо на ногах? Али случилось чего?
Царь рядом на ступеньку плюхнулся, сапог натягивает, а сам по сторонам смотрит.
– Случилось… У нас кажон день что ни попадя случается. Утром глаза продрал, глядь – а жены нет! Пропала. Не видал мою Кызыму случаем?
– Хе–хе! Вот сколько тебя знаю, царь, а впервые наблюдать такое состояние приходится, ибо паникёром раньше ты никогда не был, и к прочей суете склонности вовсе не имел. Ну, что, скажи, с Кызымкой твоей сделается? Ежели только она сама кого ненароком обидит, али совсем пришибёт насмерть, тогда стоит волноваться, ибо такой вариант больше на истину смахивает.
– Так ведь на сносях она! – Воскликнул обеспокоенный муж. – Ведь того гляди в любую минуту родить может!
– Эта да, эта в любую минуту может, – кивнул, соглашаясь с царём, Домовик.
– Так она ж дитё на коня сразу посадит!
– И это верно, на коня, – снова кивнул маленький домовой. – Ещё и плеть в руки даст. И хорошо, ежели только плеть, ибо с её хызрырским подходом к жизни того гляди, сабельку дитёнку организует – вместо погремушки–то.
– Так ведь на коне рожать неудобно! – Вавила, наконец натянув сапог, вскочил на ноги, поднёс руку к бровям и осмотрел двор.
– Ну, эт кому как, – резонно заметил Домовик, откусывая дратву крепкими белыми зубами. – Какой аглицкой али гишпанской бабе на коня с пузом и не взгромоздиться, тут я с тобой спорить не буду. А, к примеру, ежели роженица цыганской национальности? Или хызрырской, как наша царица, так кто знает, может, на коне самое и оно, рожать–то?