Цари. Романовы. История династии - стр. 17
Рукоплещущая толпа окружила графа и поэтессу. Простерши руки к морю, белокурая красавица начинает читать стихи Гомера о гибели Трои…
Кровавая туника на фоне моря, горящего фрегата… Божественные звуки эллинской речи… Капризный чувственный рот поэтессы… Орлов с нетерпением слушал чтение.
Шлюпка уже ждала Главнокомандующего и его подругу, когда рядом с графом возник человек в сером камзоле и широкополой шляпе – сэр Эдуард Монтегю, знаменитый английский путешественник по Арабскому Востоку.
– Позвольте засвидетельствовать самый искренний восторг, граф. Мы видим перед собой картину великого Чесменского боя. И воочию!
– Всего лишь маленький эпизод. – Граф улыбнулся. – В том бою, милорд, был ад кромешный – стоял такой жар от горящих кораблей, что на лицах лопалась кожа.
– В себя не могу прийти! Жечь корабли, чтобы несколько живописцев и одна поэтесса смогли увидеть великое прошлое? Поступок истинного ценителя муз и, конечно, русского барина! У нас, европейцев, кишка тонка!
Желваки заходили на скулах – Орлов нахмурился.
– Ничего, мои матросики сами подожгут, да сами и потушат. В огне учу новобранцев, милорд. Оттого и флот наш победоносен…
И Орлов приготовился покинуть докучливого англичанина, но тот с вечной насмешливой своей улыбкой уже протягивал ему пакет:
– Осмелюсь передать вам это…
Орлов вопросительно взглянул на англичанина.
– К сожалению, граф, мне не велено открыть имя таинственного отправителя. – И добавил лукаво: – Но я проделал путь из Венеции в Ливорно только чтобы выполнить это поручение… Отсюда вы можете заключить, что отправитель… – И Монтегю улыбнулся.
– Женщина, – засмеялся Орлов.
– И поверьте, прекрасная! Ваши успехи у дам заставляют меня с трепетом передавать вам ее письмо. Но что делать – желание повелительницы… – Он вздохнул, и опять было непонятно, издевается он или говорит всерьез. – Да, граф, страсти движут миром – они заставляют одного трястись по пыльной дороге из Венеции в Ливорно, другого жечь корабли. Засим разрешите откланяться…
– Передайте таинственной даме… – начал было граф.
– Сожалею, но вряд ли ее увижу. Я возвращаюсь в Венецию лишь затем, чтобы на рассвете отправиться на свой возлюбленный Восток. Пора! Засиделся в Италии. Все против, и особенно мать. Как все немолодые холостяки, я до сих пор ее слушаюсь… (Его мать, леди Мэри, была одной из знаменитейших писательниц века.) Прощайте. Мои лучшие пожелания в Петербурге другу моему графу Никите Панину. Мы с ним дружили, когда он был послом в Стокгольме. Мудрейший человек..
Хитрый англичанин, конечно, знал, что Панин принадлежал дворцовой партии, много сделавшей для падения Орловых. Орлов оценил укол.