Цари. Романовы. История династии - стр. 129

– Ничего, Ваше величество, – испуганно отвечал оробевший Завадовский.

– Вот так уж и ничего?

– Совсем ничего… Я только умею говорить всем людям приятное. Отец меня научил: злыми имеют право быть только умные.

Екатерина засмеялась.

– Вам не надо шевелить ушами. Вы и так далеко пойдете.

«Мне надо было непременно обуздать графа Потемкина. И, кажется, я изобрела не самый неприятный способ».

1776 год. Санкт-Петербург, Зимний дворец.

«Еще в Москве в декабре я узнала о смерти всклепавшей на себя чужое имя. В начале года я вернулась в Петербург и готовилась отпустить всех. И, клянусь, я решила не трогать эту тень – эту злосчастную Августу. Я с нетерпением ждала рождения внука. Это должно было укрепить династию. Но боже, боже… Что случилось! Все эти несчастья… эти нестерпимые муки невестки… Я сидела у ее изголовья и ничем не могла ей помочь. Эти крики… И ее последний вздох. И несчастье сына. Его слезы… Все, все пережила я. Рушились все надежды… Как воспален мозг! Когда соколик увидел меня, он сделал то, что надо было сделать, – он зарыдал вместе со мной, как баба. И мы, обнявшись, плакали. И опять все надо было начинать сначала – бездетный Павел, без жены и наследника… А в это время где-то рядом существовала эта Августа, которую в любой момент… И эти вечно бунтующие поляки!.. Как бы нам ни было плохо, мы не смеем забывать об обязанностях. Еще не сняв траур по несчастной невестке, я тут же связалась с герцогиней Вюртембергской и стала подыскивать Павлу новую жену. И вот тогда-то мне пришлось подумать об этой Августе. Как только сняли траур, я, как всегда, созвала в Эрмитаже свой избранный кружок».

Из Зимнего дворца Екатерина переходит в Эрмитаж. Сверкающие огромные залы, увешанные бесчисленными картинами, золотые рамы картин, мрамор эллинских статуй, роспись потолков… И никого. Она идет одна среди этого великолепия.

«Меня окружает здесь множество замечательных предметов. Но мне они совершенно не нужны. Я очень похожа на киргизского хана, которому императрица Елизавета пожаловала огромный дом в Оренбурге, а он поставил во дворе этого дома палатку. И жил в ней. Так и я держусь во всем этом великолепии своего маленького угла».

Екатерина входит в маленькую залу в Эрмитаже. Здесь уже нет ни картин, ни статуй. Вокруг двух столов несколько мужчин упоенно играют в карты.

«Здесь находятся люди, которых я люблю. И здесь наконец я не чувствую себя зайцем, которого весь день травят борзыми. Но сегодня здесь меня интересовал только один человек…»

В залу вошел Рибас. Екатерина милостиво улыбнулась ему – и Рибас тотчас поспешил к императрице. Она протянула ему руку. И он поцеловал ее в изящном безупречном поклоне.