Царевна, царица, богатырь и птица - стр. 6
– Дык поизвелись черные-то! Нетути.
Мимо как раз пробежала выпущенная из соседней калитки черная собака. Светик с дедком проводили ее глазами.
– Нетути, значить, – ничуть не смущаясь, продолжал старый пройдоха. – А козла тебе все одно не даст никто. Та шо той траве-то – рыжая, черная, шож она, не так орать станет? Бери Жучку!
Жучку стало жалко. Вот так живешь себе, горя не знаешь, двор, может, стережешь… в охранные способности мелкой шавки, правда, не слишком верилось. А хозяин тебя вот так запросто на смерть отправляет!
Светик уже почти было решился в самом деле купить собачонку – не для добычи мандрагоры, конечно, а так… пристроить ее, может, в другом селе…
Скрип калитки прервал размышления, и из ближайшего двора выглянула дородная приземистая баба в переднике.
– Ты пошто Жучку с цепи-то свел, старый? Совсем одурел?!
Светик мысленно выдохнул. Есть кому вступиться за животину – и ладно. Ему хлопот меньше.
Баба тем временем тумаками загнала дедка во двор вместе с собакой. В последний момент спохватившись, юный богатырь все же окликнул ее до того, как калитка снова захлопнулась.
– Постой! А где мандрагору-то искать?
Надо ведь и место вызнать то самое, заповедное…
– Ась? – баба обернулась и махнула рукой через улицу. – Так у Савишны в огороде. Разрослась проклятущая! А полоть-то Савишна и боится. Отуда иди, милок, она тебе и спасибо скажет…
Отчего вдруг в голос взвыл неустрашимый герой, баба так и не поняла.
…Тем же вечером герой выезжал из села с лопатой на плече и с плотно набитой чересседельной сумкой. Уже на ходу, злобно ругаясь сквозь зубы, выковыривал из ушей хлебный мякиш.
Собаки черные… козлы… экое, в самом деле-то, мракобесие! Подумаешь тоже, орет эта волшебная морковка. А они уж сразу и насочиняли! А все отчего? Да просто все эти селяне выспаться не пробовали, когда царевна с Олешеком на два голоса храпят!
*
– И тут они все как давай рыдать! Очень слезливые оказались. А я между ними с флягой бегаю и кричу: “Вот сюда, пожалуйста! Будьте любезны!”
Акмаль повел руками, показывая, как подставлял русалкам флягу. Сама фляга – кожаная, изрядных размеров – была приторочена к седлу и многозначительно побулькивала.
Олешек только завистливо вздохнул. Дааа, кому-то вон с красавицами выпало беседы вести… пусть и с хвостатыми.
С другой стороны, оно и понятно: русалок-то из моря еще поди вымани. А выманить надо – иначе как поймешь, плачет она вообще или с нее просто так вода течет? Еще заморочить для начала хорошенько, чтоб посидела да подсохла. А там и разжалобить.
На кого ж девиц выманивать, как не Акмаля, хоть бы и хвостатых-чешуйчатых? Девки перед ним завсегда штабелями падали, всякие. Оно, конечно, засматривались-то на всех богатырей. Но чтобы так! А уж над трагической историей расставания с Гюзелью какая ж девица не разрыдается? Русалки и рыдали старательно, все четырнадцать штук. Вон, фляга полнехонька.