Царевичи - стр. 96
– На желания. – Лев облизнулся.
– Вика, ты как? – две пары глаз прищурились в ожидании моего ответа.
– Почему бы и нет? – для храбрости я отпила еще немного бренди, даже не догадываясь, какую непоправимую ошибку скоро совершу…
Первая партия закончилась победой Миши. И проигрышем Льва.
– И твое желание, братишка? – поинтересовался Лев, лениво откинувшись на спинку стула.
Нахмурившись, некоторое время Миша молчал. Вдруг он повернул голову, пронзительно посмотрел на меня, так что щеки залил предательский румянец.
– Мое желание – чтобы ты рассказал Вике правду о том, кто писал ей письма.
Мне потребовалось время, чтобы осмыслить его слова.
– Что это значит? – переводила взгляд с одного на другого.
– Расскажи ей, Лев, – настаивал близнец.
– Рассказать что?.. – я находилась сейчас в полнейшем замешательстве, ведь те письма и перевесили шаткую чашу моих сомнений в сторону переезда в Москву.
Потому что Лев открылся в них совершенно по-новому: тонким, мудрым, думающим, увлекающимся современным искусством… Я сохранила каждое любовное послание и время от времени перечитывала.
– …Так кто писал письма? – провела ладонью по волосам.
– Решил поднять ставки, братишка? – холодно парировал Лев, – Ну хорошо. Я отвечу. Те письма писал тебе Миха. – Лев равнодушно пожал плечами, подливая алкоголь в наши бокалы.
Шокированная его признанием, я шумно хватала воздух, пытаясь подобрать какие-то слова. Выходит, наши отношения начались с обмана?
– Но… зачем? Причем тут Миша? Тогда я даже не знала о его существовании… Ничего не понимаю.
– Я не силен в русском, – оглушил ответ. – Попросил брата помочь, полностью контролировал процесс. Что здесь такого?
В голове не укладывалось…
– А мои ответы… Ты хотя бы их читал?
– Конечно, читал. Вика, не температурь.
– Кто мой любимый современный художник? Писатель? Во сколько лет я увлеклась фотографией? На чью выставку мечтала попасть, но за сутки свалилась с температурой тридцать девять? Раз читал, ответь, Лев… – уставилась на него ожесточенно.
– Вика… – мой бывший парень поморщился, виновато разводя руками.
– Ясно…
Натянуто улыбаясь, я сделала большой глоток обжигающей жидкости.
– Дженни Савиль. Гузель Яхина. Четырнадцать. На выставку Игоря Грабаря. Вики, все твои письма хранятся у меня, – еле слышно добавил Миша.
На некоторое время кухня погрузилась в кладбищенскую тишину.
Миша. Это всегда был Миша. Именно его мысли, облаченные в слова, написанные ровным крупным подчерком, заставили меня переехать в Москву.
– Тогда к чему все это было, Лев? – наконец, я не выдержала. – Тебя постоянно не было рядом, днями и ночами где-то пропадал! И все эти письма писал твой брат… Получается, мы совсем друг друга не знаем! Мы чужие люди, Лев. Совершенно чужие… – стукнула донышком бокала по массивной деревянной столешнице.