Царевичи - стр. 76
– Но ебля – это про ночи… Ночи, Вики. Понимаешь?! У нас будут не менее насыщенные дни. В музеях. Галереях. Поездках. Путешествиях. Я покажу тебе столько интересных вещей. Ты даже не представляешь, насколько богат и многообразен этот мир… Ты будешь фотографировать в самых восхитительных уголках планеты. Мы будем коллекционировать закаты. Вместе. Слышишь?
– Но как же Лева?.. – пробормотала, крепче обхватывая широкие плечи близнеца, вдыхая его дурманящий аромат.
Я уже ничего не соображала, в красках представляя эти безумные вещи, о которых говорил «мой джентльмен».
– Это не твой вопрос, – прижимаясь ко мне бедрами, он двигался вверх и вниз.
– Но как же… – трения наших тел стали более грубыми, настойчивыми.
Я забыла, что хотела спросить, растворяясь в этом танце.
– Высшая любовь. Вот как это называется. Когда границы стираются. Все остальное меркнет. Есть только ты и я. И огромная планета, которая сходит с оси. Начинает кружиться, как балерина на пуантах, вокруг нас. Давай просто попробуем? Нет значит нет. Но мы обязаны попытаться…
Это всё бесовская ночь Иван Купала. Вот уж точно все наши черти повылезли из самых укромных углов души, собираясь устроить дикое пиршество.
– Миш, поехали домой, – нехотя, приподняв голову, я снова посмотрела ему в глаза. – Только сперва пообещай, что ничего не будет…
Зажмурившись, он столкнул нас лбами. Его губы дрожали. Ноздри раздувались. На красивом лице застыло мученическое выражение.
– Только если ты сама не будешь умолять меня. Вики.
– Обещаешь?
– Обещаю.
В подъезде сегодня было подозрительно темно. Мы замерли, остановившись возле двери в квартиру.
– Ну, я пошел, – сделав шаг навстречу, он крепко меня обнял.
– Да, иди, – положила голову ему на плечо, никак не решалась разорвать объятия.
– Дай знать, как будешь готова.
– Ну, Миш…
Внезапно воздух наполнился тошнотворным слезоточивым запахом. Миша дернулся, резко обернувшись, но кто-то, крепко выругавшись, повалил его на пол.
– Ну вот мы и встретились, Лев Царев…
Меня подхватили чьи-то ледяные руки. И этот запах… распространился повсюду. Веки отяжелели. Глаза захлопнулись. Я провалилась в пугающую темную бездну, молясь, чтобы завтра все-таки наступило…
32
Сквозь шум в ушах я слышала какие-то странные звуки, каждой клеточкой тела ощущая могильный холод. И озноб. Он накатывал вместе ужасом, парализующим сознание. Я пыталась разлепить веки, но они оставались тяжелыми, будто на них положили гири.
– Миша… Миша… – шептала, еле ворочая онемевшим языком.
А потом вновь провалилась в беспамятство.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я все-таки смогла открыть глаза. Увы, это не особо помогло, так как кругом царил мрак. И все тот же могильный холод. Мои зубы жили отдельной жизнью, выстукивая чечетку. Почему-то я была уверена, что нахожусь глубоко под землей. И эта кромешная темнота является предвестником чего-то поистине жуткого.