Царь без царства - стр. 25
– Конечно, мудрый! Я понимаю, что они вам нужны, – кивал целитель.
– И поите почаще. Можно поднять их в клетке на половину глубины. Там, повыше, знаки Алида не так сильны.
– Конечно, мудрый!
Старик дернул за канат, трое дюжих парней наверху налегли на лебедку – и цепи взвыли, увлекая их вверх: туда, где уже занимался рассвет.
Джамайя, лекарский квартал, 11-е месяца Пауни, ночь
Джен не знал, сколько времени прошло, он сам чувствовал себя покойником. Точнее, поначалу-то он ничего не чувствовал: ни циновки под собой, ни жара, ни холода, ни даже запаха похлебки, которая все еще доходила на очаге. Он смотрел на безжизненное тело и не мог поверить, что это отец. Знал, что старика уже нет, и не мог понять: как это – нет? Разве так бывает? И что это значит?
Диковинный звук, за которым щерится пустота.
Прошли часы или годы, когда он смог, наконец, оторвать взгляд от покойника и понял, что уже не в силах взглянуть в ту сторону. В открытые ставни заглядывала любопытная луна. Похлебка кипела и плевалась, негодуя, что о ней забыли.
Медленно, словно под действием черного дурмана, юноша встал.
Когда умирала мать, он был слишком мал, чтобы это понимать. Он до сих пор помнил ее тяжелый свинцовый взгляд. Еще мальчик, Джен тогда входил в ее комнату, потому что его приводил отец, и не знал, куда деваться. Почему-то мать не говорила с ним – это сейчас он понимал, что слова давались ей с трудом, она просто лежала и смотрела, и от ее взгляда становилось так тяжко! – а тогда Джен сбегал и не мог взять в толк, почему его раз за разом приводят в эту полутемную затхлую каморку.
Чего он не видел и не знал, так это как мать их покинула. Отец нарочно придумывал тысячи оправданий, почему доброй Ми́ри с ними нет. Она просто ушла – очень далеко и очень надолго. Даже когда Джен подрос достаточно, чтобы понять, что ушла она в странствие по миру теней, даже тогда он не знал пустоты, которая ухмыляется из полумрака – там, где только что лежал живой человек.
Встать-то он встал, но взгляд его остался бессмысленным, скользил по стенам. Еще пару минут ушло, пока в голову не закралась первая робкая мысль.
И эта мысль была о Сахре.
Нет, он не вспомнил, что сестра запропастилась, обещала прийти – и затерялась в Глиняном городе. Просто она оказалась единственным человеком, который для него существовал.
Джен испытал подлинное облегчение, вдруг очутившись на улице. Ночной воздух прянул в лицо. Скрип телеги и щелканье кнута казались музыкой. Пустота осталась за спиной, в доме. Он обязательно войдет туда опять, но… не сейчас. Сейчас он должен отыскать Сахру. Сказать ей.