C кем разговаривают собаки? Рассказы - стр. 3
– Ну, хорошо, давай начистоту. Вот, что советую лично я. Брось (Лошадь неожиданно перешла на «ты»)! Брось все ко всем чертям! Ну, чем ты занимаешься (сморщилась Лошадь презрительно): зайчики, ежики, феи – чушь какая-то! – разоржалась Лошадь. – Детские сказочки с претензией на мораль взрослых! Смех какой-то! – опять разоржалась Лошадь.
– Стыд! Взрослый человек, ты же понимать должна (Лошадь говорила со мной, как с равной), а ты – сказочки, белочки, лягушечки, кошечки… Да кому нужна твоя разношерстная фауна? Брось! Подушку под голову, подушку на голову, одеяло и… А ты? Тряпка ты: зайчики, белочки…
Оторопело молчу.
– Ну, что ж, – Лошадь снова заговорила вежливо, как на приеме, – мне было очень приятно побеседовать с вами. К сожалению, я должна идти…
Она встала, поклонилась, ушла в проем, на секунду выглянула, еще раз кивнула, сказала «Чао» и скрылась. Стена тут же встала на место, картина тоже взлетела на свои гвоздики.
Сначала я молча смотрела ей вслед. В шоке. В совершенно естественном шоке. Потом кинулась к тому месту, где был проем. Разбила кулаками стекло акварели.
– Мерзкая тварь, – орала я, – стерва, а не лошадь! Я не успокоилась, пока не изрезала руки о стекло картины.
– Чертова кобыла, идиотка! Ну, хорошо же! Понимала бы что-нибудь!
…И тут я взяла и принципиально успокоилась. Села за стол, созвала своих насмерть перепуганных зверят, оскорбленных фей, почти одичавших кошек и сказала:
– Ну, вот что, милые мои, давайте-ка работать. И мы стали писать сказку про…
С КЕМ РАЗГОВАРИВАЮТ СОБАКИ
Виталий Григорьевич больше не мог, устал. А сапожок химички стал последней каплей. Виталий Григорьевич – завуч, преподаватель истории, «опора» школы. Двадцать два года на нем педсоветы, открытые уроки, постоянное справедливое недовольство учителей.
Он устал. Он тоже человек. Хорошо, он постарается убрать «окна» математика, перенесет педсовет с субботы, освободит англичанку от классного руководства. Он, как это ни странно… любит свою сумасшедшую работу. Но устал он. И вынести пропажу химичкиного финского «сапожка был не в силах.
Сапожок пропал вчера из учительской раздевалки. Причем один, а не оба. Значит, не воровство, а откровенное хулиганство. Оскорбление! Хотя… слишком удивляться не стоило. Полина, химичка, – далеко не ангел, иногда и не совсем человек, а ребята этого не любят.
Обнаружив пропажу, Полина перевернула школу вверх дном. Не своими руками. За нее это с веселой готовностью сделали октябрята, пионеры, комсомольцы и просто двоечники – детки с первого по десятый классы. Остановить эту неорганизованно-организованную массу было невозможно.