Бывший. Сжигая дотла - стр. 3
Но это сильнее меня. Быть так близко и не увидеть его – немыслимо.
Я, как наркоман, получивший дозу, хочу опять.
Кому я вру?
«Хочу» – не то слово. Мне это НУЖНО!
Только на этот раз я не дам ему меня растоптать.
Ладонь с ключами сжимается, и Рэм шумно выдыхает. Боялся, что я не решусь?
Увы, если я не пойду, то останусь тут, под дверью, как собака, ждать, когда он выйдет, чтобы еще раз на него посмотреть. И если повезет, заглянуть в ненавистные глаза.
Это надо закончить раз и навсегда.
Я должна увидеть в нем то чудовище, которым он и является. Уничтожить все счастливые воспоминания, лживые мечты…
Запахнувшись в куртку, сутулясь, я преодолеваю последние два метра до ворот в мой личный ад. Ярко-розовый неоновый свет символично освещает мне путь. Дрогнувшей рукой толкаю дверь, и пульс становится нитевидным, дыхание перехватывает и перед глазами плывут круги.
Из полутемного коридора, благоухающего какой-то сладкой дрянью типа ирисов, я иду на свет, бьющий из единственной приоткрытой двери. Оттуда доносит звук, похожий на удар стекла о стекло.
Замираю, но не от нерешительности, мне просто нужно немного кислорода, потому что я уже забываю, как дышать.
Вдох, выдох, вдох, а дальше все, как в тумане.
Я даже не понимаю, как преодолеваю последний барьер, и, щурясь от яркого электрического света, оказываюсь один на один с Демоном.
Демон, Дима, Димка… Дмитрий Горелов.
Многоликий и бездушный. Ненавижу его.
Уже набравшийся, но еще не до конца пьяный, он сидит, развалившись, на кожаном диване в одних джинсах, босой и без майки и что-то разглядывает в телефоне. Почти приконченная бутылка вискаря заявляет о серьезном намерении Демона потерять человеческий облик. Пьяный и злой он крушит все вокруг.
Я так спешила приехать, стремилась увидеть, чтобы хоть как-то причинить ему боль, сбросить ее на него, потому что для меня одной ее слишком много, что даже не подумала о том, что мне нечего ему сказать. Шесть месяцев назад слова были, сейчас – нет.
Кусая губы, смотрю на мощный разворот плеч, смуглую кожу, мускулистые руки, и на меня накатывают болезненные воспоминания. Волосы его отросли так как мне нравилось тогда. Сейчас лежат уже не так идеально, как несколько часов назад, но этот беспорядок придает Демону мнимую человечность. Я прекрасно знаю, что это лишь видимость. Меня разрывает на части между желанием погладить шелковистые темные волосы и жаждой, запустив в них пальцы, вырвать.
Больно. Как же нестерпимо больно.
Из груди вырывается сухой всхлип, и Демон резко вскидывает голову.
Я вижу только ненависть и презрение в его карих глазах. Это взгляд, полоснув по душе, как по оголенному нерву, словно обливает меня ядовитой жижей.