Бывший моей соперницы - стр. 30
А я их покупал? Не помню… Дело дрянь!
Но тело несговорчивой злючки, продолжающей даже полуголой смотреть на меня волком, слишком охренительно, чтоб их отсутствие стало аргументом.
— У меня нормальная реакция, — заверяю развязно, на ощупь начиная расстёгивать пуговицы на своей рубашке.
Пусть бесится. Это она от упрямства.
Ещё немного и продавлю.
— В каком месте нормальная? Ты еле на ногах стоишь! — Надя проявляет неожиданную прыть и, пользуясь, заминкой, толкает меня в грудь. — Прекрати... Я тебя не звала, слышишь? Проваливай или я закричу.
Мне хочется нагнуть её над столом. Жуть, как хочется. Но я не могу.
Одно выводить её на эмоции: возбуждать, дразнить, обламывать, и совсем другое — доводить до жести. Край, на котором мы балансируем слишком скользкий, один неосторожный шаг и привет обитателям дна.
Надька добегает до двери, когда я перехватываю её за руку и крепко прижимаю к себе.
— Будут тебе презервативы, — цежу сквозь зубы. Зависаю взглядом на приоткрытых губах.
Смотрю… Смотрю… И вижу же, что саму аж шатает, так хочется. Но целовать не рискую.
Меня же потом и под дулом отсюда не сдвинешь.
Чёртова истеричка…
Резко отрываю её от себя и выхожу в трезвящую прохладу ночи. За спиной незамедлительно щёлкает замок. Один… Второй…
Вот, значит, как, Надюш? Запираешься на все какие есть засовы?
С полчаса пинаю тополиный пух, с ненавистью глядя на все попадающиеся по пути аптеки. Вот это да. Вот это я повёлся! Кинула как лоха!
Фиалка, несмотря на цвет волос, совсем не дура. Со мной упрямством, конечно, не потягается, но в целом держится вполне достойно. Сумела подловить как школьника!
Череп раскалывается. В паху всё чугуном звенит и ломит. Расслабился, называется!
И с концами уйти упрямство не позволяет, и что сказать не знаю в своё оправдание. Что я скажу? Что мне крышу рвёт уже сутки, или сколько мы там с ней знакомы? Что мне стыдно за своё поведение?
Так мне не стыдно. Максимум стрёмно, что позволил себя облапошить.
Скрипнув зубами, разворачиваюсь в обратную сторону. Всё же сказать что-то нужно. Пусть за закрытой дверью начну, а там как пойдёт. Не привык я сдаваться.
Надин двор освещает тусклая лампочка. Ночь звенит тишиной. Я замедляю шаг, издалека разобрав голоса. Перед её и соседской калитками натянута общая бельевая верёвка. Помедлив, всё-таки останавливаюсь за влажным пододеяльником, из-за которого хорошо просматривается плетёное кресло у палисадника с созвездиями душистого табака.
Ума не приложу, что здесь забыл посреди ночи Солнцев. Один. В смысле без Иры. Зато Фиалка рядышком цветёт и пахнет!