Бывшие. Последний шанс - стр. 50

Не выдержав накала, этот идиот валится в кресло, закрыв лицо руками. Невнятный бубнёж раздражает не только меня.

— Владан, без показательных истерик, — кривится Олеся, радуя сознательностью. И да, своим к нему отношением.

— Пару месяцев назад, — начинает тот, тяжело вздохнув, — я закончил со строительством трёхэтажного коттеджа для Марата Лагиненко. Не без проблем, конечно, но, в принципе, в срок уложился, так что мы распрощались довольные друг другом.

— Пока его не придавила построенная тобой терраса, — обречённо добавляет Олеся. — Шумерский, ну неужели нельзя было к кому-нибудь обратиться? Ты лучше меня знаешь, что такие выносы это не твоё.

— А есть что-то его? — усмехаюсь я, вставая за спинкой её стула.

Удивительно приятная позиция для такого циника, как я.

— Времени не было, — успевает огрызнуться полудурок, осекшись только под моим взглядом. — В общем, там так получилось… мне не хватило опор, и я решил, что хватит и так.

Тишина, повисшая в кабинете, демонстрирует, что именно мы о нём думаем. Халтурщик грёбаный! А если бы под террасой оказался не пятидесятилетний мужик, а его четырёхлетняя внучка?

— Ну и Лагиненко, после того как пришёл в себя, провёл проверку и теперь…

— И теперь ты труп.

17. Глава 17. Олеся

Пусть звучит глупо, по киношному, но не отменяет того, что в целом Самсонов прав. И подумать бы, но не получается — виски словно сжимает в огромных тисках. Интересно, а обезболивающее мне можно? И я спросила бы у Самсонова, если бы это не грозило мне срочной госпитализацией в его исполнении.

Удивительно, как он не настоял на этом после того, как вернул меня в реальность.

— От меня ты чего хочешь? — Устало вздохнув, я всё-таки касаюсь виска. — С чертежами ты уже накосячил, драться с бандитами я не умею и таких связей, чтобы замять дело, у меня нет.

— Я перепишу на тебя свою фирму, — мрачно, но решительно заявляет Владан.

— Нет, — гораздо более весомо отзывается Самсонов, но Владан смотрит только на меня.

— Так Лагиненко не сможет её забрать и, если удастся с ним договориться, мне хотя бы будет чем отдавать долг.

— Продай и рассчитайся. — Подняв голову, я впервые вижу на лице Самсонова такое жёсткое и непримиримое выражение. — И не втягивай никого в свои проблемы.

— Мне надо закончить ещё два проекта, — огрызается тот, — и на что-то жить тоже надо, а, кроме Леси, довериться мне некому.

Некому.

Мне тоже было некому объяснять, почему я срываюсь с пар, не успеваю сдать макет или пропускаю экзамен. Да и что я могла сказать? Что очередные добросердечные граждане нашли моего отца пьяного на очередной остановке? Что он даже имя своё сообщить не в состоянии? Что чертить мне приходится под ежевечернюю ругань родителей?