Бывшие. Последний шанс - стр. 16

— Такси. — Одно её негромкое, но веское слово ложится на, соприкоснувшиеся было, губы язвительным налётом. — Назначили.

— У нас есть пятнадцать минут.

— Самсонов, остынь. — Острый кулак упирается мне в грудь. — Такими темпами, да в твоём-то возрасте на других энтузиазма может и не хватить.

— Значит, ограничусь тобой, — хмыкнув, я всё-таки дотягиваюсь до ремня с её стороны, щёлкаю замком и добавляю насмешливо, почти не чувствуя разочарования: — Единственной и неповторимой.

— Страшно представить, за какие грехи могут наградить таким счастьем, — передёргивается она.

А мне становится всё интереснее. Откуда такая даже не неприязнь, категорическое неприятие моей, далеко не самой хреновой, персоны. Причём настолько искреннее, что вызывает желание отодвинуться, извиниться и свалить в далёкие дали.

— Тормоз слева, газ справа, руль перед тобой. — Усмешка совпадает с ещё одним щелчком ремня безопасности.

— Самсонов, ты серьёзно?

Она впервые по-настоящему удивлена. Не возбуждена, не ехидничает, не изворачивается, а недоверчиво смотрит, положив руки на руль. Правильно положив, что вызвало бы вопросы, если бы мне не было всё равно.

— Газ нажимай. — Знал бы, что это будет так весело, с вождения и начал бы наше знакомство. — Только аккуратно, в ней триста шестьдесят лошадей.

Чувствуя неадекватный азарт, я перекладываю сумку с её колен на заднее сидение. И забираю из влажной ладони брелок, всё равно будет только мешать.

— Идиотская затея! — раздражённо выдыхает Романовская и плавно трогается с места.

— Считаешь?

Но это мне позволено отвлечься, она же не отводит глаз от дороги, и мы медленно, но верно движемся по, припорошённой снегом, грунтовке к границе коттеджного посёлка. Хотя как границе, просто строек там больше нет. Зато есть поле, тоже выкупленное под ИЖС[1], но пока не освоенное настолько, чтобы делать деньги, распродавая участки рядом с шикарным сосновым лесом.

— Поворачивай, иначе сядем. — Чем дальше в поле, тем более вязкое оно становится под колёсами двухтонной машины.

— Куда?

Мне кажется, или в самоуверенной броне и правда появляется островок паники?

— Хоть куда.

Моя усмешка совпадает с моей же рукой, уводящей руль влево.

Самсонов, не ври хоть себе. Это банальное желание к ней прикоснуться.

Повторяя мой манёвр, Романовская ладонью скользит по тыльной стороне моей руки.

Приходится убрать конечность хотя бы для того, чтобы не мешать. И мозг согласен с решением, в то время как всё остальное вопит, что вот она — та, кто может не заменить, но приглушить, смазать глухую отчаянную тоску, которую за десять лет мне удалось всего лишь научиться игнорировать.