Бывшие. Отдай кота, зараза! - стр. 10

Я бубню себе под нос, высказывая чёрному, и мельком поглядываю на его виноватую морду.

— Значит, буду запирать тебя в кухне. Лоток тоже туда поставлю! — грозно проговариваю я и смотрю на Косика в упор.

— М-мря-а, — возмущается он и, подскочив, удирает заедать стресс.

И как в него столько влезает? Точно ест больше меня.

— Предатель, даже морально не поддержал, — вздыхаю я. Нужно осколки срочно выкинуть.

— Рин, — раздается звонок в дверь и одновременно голос бывшего, я даже совок чуть не выронила.

— Что тебе нужно, Гаврилов? — выкрикиваю я и от греха подальше убираю пластиковый совок. Иначе им же и прибью бывшего.

— Поговорить нужно, — бубнит он. Слышимость, конечно, не очень, но у Коли хорошо поставленный голос.

— Кому, Гаврилов? Мне не нужно! — возмущаюсь я. — Иди домой.

Наконец-то раздевшись, вешаю в шкаф верхнюю одежду и прислушиваюсь.

— Риночка, мы взрослые люди… — начинает Коля.

— Вот именно, Николай, взрослые, и прекрати меня приследовать. Я подала на развод, делить нам нечего.

— Давай все обсудим в квартире. Не могу же я через дверь кричать, — настаивает на своем этот изменник.

Видеть его не хочу. А тем более разговаривать. О чем нам вести диалог? О том, как он изменял мне с той престарелой дамой?

— Иди уже! — выкрикиваю я, подойдя вплотную к двери. — Не хочу с тобой даже разговаривать. Не о чем.

— Ты мне хоть скажи, что произошло. Я не понимаю, — теперь возмущается Гаврилов. Я даже как-то опешила.

— Что? Ты не знаешь, что произошло? Коля, не делай из меня дуру. Я не такая наивная, как кажусь, — кричу на всю квартиру, хотя уговаривала себя не вестись на его провокации. — Гаврилов, ты совсем идиот или прикалываешься?

— Это ты идиотка! — кричит муж и вдруг как завопит: — Совсем сдурела, старая? Вы что делаете?

8. ***

Посмотрев в глазок, я вижу, как Коля стоит с открытым ртом и с его головы свисают спагетти. А баба Нюра, чуть слеповато щурясь, осматривает его, держа в руках кастрюльку.

Я даже хрюкаю от сдерживаемого смехи и, приоткрыв дверь, наблюдаю за разворачивающейся картиной.

— Ой, касатик, прости, — невинным голосом поет она. — Споткнулась. Старая совсем стала.

Ага, в бабе Нюре роста метр с кепкой, а Николай метр девяносто с хвостиком. Он должен был сидеть, чтобы она до него достала.

— Иду и не вижу куда. Думаю, Риночка голодная, нужно покормить. На работе как задерживают. А ты чего на коленях-то ползаешь? — смотря на моего бывшего, баба Нюра снимает свои очки и привычным жестом вытирает стекла о фартук. — Провинился? Так надо прощения просить, а не двери подпирать. Эх, молодежь. Всему вас учить нужно.