Бывшие. Она мне (не) нужна - стр. 16
Не вошел, а ворвался в здание. За стойкой сидела молоденькая администратор. Она мило улыбалась, даже пыталась строить глазки, но как только услышала имя интересующей меня пациентки, с лица спал румянец. Она стала тыкать в кнопки телефона, чтобы узнать, на месте ли главврач.
– Вас ждут на пятом этаже, – она указала мне в сторону лифта.
Административный этаж был тихим, спокойным. Стоило выйти на площадку, как двери нужного кабинета распахнулись. В пороге стояла женщина лет пятидесяти, строго смерила меня взглядом, а после пригласила.
– Значит, вы к Левиной?
К Левиной… В очередной раз внутри все сжалось. Чужая фамилия резала меня на ленточки, напоминая, сколько боли и обиды было пережито.
А мы так любили мечтать. Маринка примеряла мою фамилию, говорила, что ничего красивее никогда и не слышала. Придумывала имена нашим детям, представляла небольшой домик подальше от мегаполиса, где горит камин, а в воздухе витает аромат корицы и ванили.
– Да.
– А вы ей, собственно, кто? – аккуратно спросила главврач, осматривая меня внимательным взглядом.
Останавливалась точечно, шаблонно: туфли, часы, а уже после в глаза посмотрела. И тут я порадовался костюму, потому что именно эта сбруя порой настраивала людей на деловой лад. А с этой дамой можно договариваться…
– А это неважно. Просто неравнодушный знакомый, – вздохнул и достал кошелек. Выгреб наличку, завернул в белый конверт, оставшийся после вручения подарка дяде, и вложил его в папку документов на её столе. – Виктория Михайловна, я прошу вас без лишних вопросов рассказать о пациентке. Факты, диагноз, и почему к ней запрещены визиты.
– С чего вы взяли, что запрещены?
– Очевидно, с того, что меня отправили сначала к вам, а не проводили в палату к Левиной.
– Время уже позднее, но в порядке исключения можно, – женщина взяла конверт, спешно закинула его в ящик стола, а после махнула рукой, указывая дорогу. – Идём… Артём Данилович, с такими пациентами сложно…
– С какими такими?
– С лежачими, – она словно возмутилась моему вопросу. – Левина пережила инсульт во время кесарева сечения. Пока её родоразрешали, не могли предпринимать реанимационные действия, а потом, когда ребенок был вне опасности, они оказались бессмысленны. Большая потеря крови, кислородное голодание и остановка сердца.
Она говорила, говорила, а я поверить не мог. Главврач с такой легкостью описывала то, что в простонародье называют «состояние овоща».
Да бред… Этого просто быть не может! Как Марина Голубева, главная красавица университета, отличница, гордость своих высокопоставленных родителей, могла оказаться в таком положении? А как же её друзья, родственники, муженёк идеальный? Где все эти блага, о которых они всем скопом пеклись, пряча её от меня?