Бывшие. Это (не) твой сын - стр. 6
— Все, кто остался, по очереди пройдут индивидуальное собеседование, в течении оставшейся части сегодняшнего дня, — подводит итог Агата, собирая отложенные дела, — после чего Игнат Алексеевич примет окончательное решение, где и в качестве кого вы сможете работать в этой организации.
Она еще не договорила, а он уже уходит…
— А то не все еще поняли, в качестве кого он видит всех нас здесь, — бормочу себе под нос, стараясь не кривиться слишком заметно ему вслед.
— Хм… думаешь, он ищет себе нового секретаря? — задумчиво отзывается на мои слова Лиза.
Смотрю на нее и не знаю, то ли мне плакать над ее наивностью, то ли смеяться. Особенное, когда понимаю, что и сама некогда такой же была. Когда-то давно. Так давно, что уже и не вспомнить.
— Может, не нового? — скептично хмыкает Эльвира. — Второго? — выносит предположением, оглядывая нас всех.
— Или третьего, — усмехается Агата.
Она-то все еще здесь. Хотя тоже направляется на выход.
— Только не секретаря, а секретутку, — вставляю свои пять копеек. — И вы как хотите, а я увольняюсь. Я нанималась работать юристом, а не проституткой в узаконенном борделе прислуживать.
С такими словами беру со стола, за которым еще недавно сидел Орлов, бумагу с ручкой и начинаю писать заявление по собственному.
— Учти, заявление ему сама понесешь. Или волчий билет с увольнением по статье получишь, — хмыкает на содеянное мною Агата, прежде чем удалиться.
Не озвучиваю вслух того, что лучше волчий билет получить, чем оставаться рядом с ее начальником. Просто дописываю начатое и с самым решительным видом иду ставить точку в нашей сегодняшней с Игнатом встрече. И я искренне надеюсь, что после этого мы с ним уже точно больше никогда не встретимся.
— Туманова, Игнат Алексеевич, — предупреждает Агата, прежде чем впустить меня в кабинет генерального директора.
Вхожу и на мгновение замираю под пристальным взором полночно-синих глаз, только сейчас поняв, что собеседование будет происходить наедине, о чем подтверждает хлопок закрывшейся двери за моей спиной. Следующие секунды, пока я приближаюсь к столу начальства, вовсе растягиваются в вечность. И заявление об уходе не отдаю — почти кидаю ему на стол. А ведь так и спалиться недолго. Но поганое воображение рисует все больше картин с самыми жуткими итогами нашего общения, отчего сохранять невозмутимый вид удается с превеликим трудом.
Конечно, я не раз и не два в свое время прокручивала в голове подобные эпизоды, но одно дело представлять эфемерное будущее, и другое — когда оно наступает уже сейчас, вот так внезапно.