Быть Хокингом - стр. 40

Приготовления к свадьбе шли своим чередом, ознаменованные множественными перемещениями из Сент-Олбанса в Кембридж и обратно, а также типичными свадебными разногласиями: так, Стивен отказывался надевать парадный костюм для утренних приемов, хотя мои отец и брат настаивали на этом, считая, что необходимо придерживаться правил этикета. Стивен также отказался продевать гвоздику в петлицу, считая этот цветок вульгарным, хотя у меня его цвет и аромат пробуждал воспоминания об Испании. Роза оказалась компромиссным вариантом. Мой отец считал, что на любой свадьбе должны говориться памятные речи; Стивен забастовал, отказавшись произносить хоть слово. Вопрос с подружками невесты завис в воздухе и оставался нерешенным до последнего момента; в день свадьбы благодаря чьей-то находчивости их заменили юным Эдвардом в роли импровизированного пажа. К счастью, о месте свадьбы споров не возникло; единогласно было принято решение о том, что ее проведет капеллан Пол Лукас в часовне Тринити-холла.

Церковному обряду, запланированному на 15 июля, должна была предшествовать скромная гражданская церемония днем раньше в Ширхолле[43], Кембридж, поскольку сами колледжи не уполномочены заключать браки, а 25 фунтов за специальную лицензию архиепископа Кентерберийского были сочтены лишними расходами. Остановив выбор на маленьком помещении, мы некоторое время ломали голову над тем, как разместить всех гостей. Некоторых друзей и родственников пришлось безжалостно вычеркнуть из списков; для оставшихся была предусмотрена площадка церковного хора.

Ко всей этой неразберихе добавлялся еще и Наполеон III, Парижская коммуна 1871 года и мой выпускной экзамен по французскому. Незадолго до свадьбы Стивен впервые посетил Международную конференцию по общей теории относительности, в том году проходившую в Лондоне. Я вместе с ним пришла на официальный государственный прием на улице Карлтонхаус-террас, где мы познакомились со многими физиками, впоследствии сыгравшими значительную роль в карьере Стивена: это были Кип Торн, Джон Уилер, Чарльз Мизнер, Джордж Эллис и два русских ученых. Многие из них стали друзьями нашей семьи на долгие годы. Именно на этой конференции мировое научное сообщество, изучающее теорию относительности, впервые было захвачено исследовательской лихорадкой в отношении черных дыр (тогда у них не было столь живописного названия; как феномен они упоминались только в прозаичном описании коллапсирующих звезд). Как показало время, этот ажиотаж продлился несколько десятилетий.