Быть - стр. 9
– Но ведь это не так строго запрещено, как держать дома растение? – почти весело спросила Инга
– Есть то, что делать нельзя совсем, – сказал Нортон. – Твое растение не входит в биом «Трехгорки», а то, что есть на невидимом этаже, запрещено условно. Просто мы не говорим об этой стороне жизни домов.
Инга хмыкнула, но не стала комментировать слова нейросети.
– Выход! – скомандовала она.
На заре эпохи Глоба, когда человечество еще не окончательно утратило связь с разумом, а машины еще не превзошли людей в интеллекте, наступил странный, почти парадоксальный период. Мир, казалось, раздвоился. С одной стороны – беспилотные автомобили, нанороботы, дроны и нейросети, пронизывающие каждый уголок жизни. С другой – внезапный расцвет астрологии, теории плоской Земли и прочих «ретроградных Меркуриев», словно из глубин истории всплыли самые дремучие суеверия. Проект полета человека на Марс уже был на пороге осуществления, но его могли отложить из-за неудачного расклада таро или случайно рассыпанной соли. Прогресс и архаика сплелись в причудливый узор, где знание и предрассудки шли рука об руку.
Сначала это было просто модой, игрой, развлечением. Но постепенно суеверия проникли в саму ткань реальности. Черные кошки, треснувшие зеркала, число тринадцать – все это стало не просто приметами, а чем-то большим. Особенно тяжело пришлось с тринадцатым этажом. Никто не хотел жить там, опасаясь иметь дело с «чертовой дюжиной». Но как построить стоэтажный дом, пропустив тринадцатый? Решение оказалось на удивление простым: сделать этаж невидимым. Его не было на планах, лифт на нем не останавливался, и знали о нем лишь те, кому это было положено по долгу службы.
Изначально этот этаж задумывался как технический. Здесь размещались серверы, линии доставки, станции зарядки и склады ремонтных дронов – все, что делало дом «умным». Но прогресс не стоял на месте. Оборудование становилось все компактнее, и площади невидимого этажа начали пустовать. А в крупных агломерациях, таких, как Москва, пустующее пространство – это роскошь, которую никто не мог себе позволить.
В «Трехгорке», как и во многих других комплексах, в пространстве невидимого этажа стихийно зародилась параллельная жизнь, существующая вне официальных рамок. Когда-то это назвали бы организованной преступностью, но в мире, где нейросети управляют каждым шагом, преступность в классическом понимании стала невозможной. Однако на тринадцатом этаже продолжал существовать теневой мир. Люди, жившие и работавшие там, балансировали на грани закона, четко осознавая ту невидимую черту, которую нельзя было переступать. Они были, скорее, симбионтами, чем паразитами, предлагая то, что не могли дать ни гарантированная государством реальность, ни Глоб, – но предлагая дозированно и аккуратно, чтобы не вызвать массового увлечения.