Была бы дочь Анастасия (моление) - стр. 64

Помылись в бане. Долго пришлось её топить – пока нагрелась, к вечеру – из-за мороза. И дров потратили – полкубометра. Свет проведён туда, так не в потёмках. В бане не холодно, вода тёплая – по мне – и ладно. А Николай – раз пять, не меньше, посещал парилку – вдоволь сам над собой поизмывался. Я же в неё и не заглядывал, благоразумно, полагаю, так как не враг себе, не истязатель своей плоти, – а умереть-то можно и иначе, место для этого другое выбрать – сколько угодно. Он, экстремал, и в снег, распаренный, из бани выбегая, прыгал. Утонуть там – снегу столько – задохнуться. С рёвом потом заскакивал обратно, как ошпаренный или, что то же, отмороженный. В чём удовольствие, не понимаю – не выпивали перед баней. Вот у меня нужды такой не появилось – не разжарел, а остудиться мне хватает и предбанника, без пива только поскучал. И как он, Николай, не догадался привезти. Хоть бы бутылку. Посовестил за это брата… Пива не пьёт, поэтому не догадался. Дескать, в другой приезд – пообещал. Могу поспорить, что забудет: дыра у него вместо памяти – не залатаешь, не заштопаешь – не проиграю. Попарься так – без памяти уж ладно, и без мозгов останешься, – жалею. После чуть ли не до утра сидели уже дома, разговаривали. О разном. И о земном, и о космическом, о личном и общественном – с чего на что только язык подвижный за столом не перекинется, – ну и, конечно, о политике, как внутренней, так и внешней. Как, бывало, и с отцом, в чём-то друг с другом согласились, а в чём-то нет, но только мирно – из-за стола пружиной лопнувшей никто из нас не вырывался, на улицу пулей не вылетал, с новыми сокрушающими доводами в подтверждение своей правоты, выхватив их горячими из свежего воздуху, оттуда не возвращался. Но и от нас, мирных, всем досталось – и своим, и окружающим. Родным братьям, хохлам, тем тоже добре отломилось. В НАТО, смотри-ка, запросились; сегодня во вражий военный союз, мол, перемётываются, а завтра в протестанты или в католики начнут перекрещиваться, а то и в секту людоедов, из одной только вредности. Но с них, мол, с родственников, станет. Много хотят, да мало, как всегда, получат. Нехай. Такая уж у них планида – окраинская отовсюду. Но никуда они не денутся. В полюбившуюся им Америку или в Канаду всем скопом не переедут, рядом останутся, под боком. Выпили. И за них, за братьев наших, тоже – чтобы маленько очурались, хоть и надежда у нас на это шибко слабая, едва теплится. А что делать: жена у него, у Николая, гарная хохлуша и норовистая дюже – кому-кому, но москалю поганому