Быль о Черном Коте-Певуне - стр. 2
Тимоха со страхом в глазах продолжал смотреть на брата, однако доверху ко всему, в них читалось и отчаяние, и разочарование в кровном своём родиче.
– Кажись, братец, это не я дурак непутёвый, – сколько было мочи у Тимы, столько он её вложил в эти слова, что еле слышны были на фоне шипения чертовки, что медленно, но верно подплывала к Живороту, кой готов стать с пнём единым целым, лишь бы эта женщина бросила мужика в покое.
– Жи-и-и-иворот, готов ли ты отдать себя лесу? Взамен я оставлю лошадей, и никто не прознает про чернь, что ты наделал, кроме брата твоего, Тимохи? Даже Агафья забудет обо всем и будет о тебе слава славная в деревне, как героя, что воротил скотину ценой своей жизни? Брат твой, сыновьям твоим, жене твоей принесёт весточку о твоей доблести и будет слава тебе славная в деревне твоей, – она, оставив лошадей, прильнула к седовласому, аккуратно приземлившись на его коленки и ласково объяв его шипя на ушко.
Живорот покрылся холодным потом и застыл, лишь очи его бегали от неё до братца и обратно. Не хотелось мужику помирать, да и знавал он былицы да небылицы всякие, что забери навья душу твою – будешь вечно мучиться в своих содеяниях и что не будет душа свободной и что мучиться душа будет вечно и жить она будет в этом лесу и никогда из него не выберется.
– А-а что, если я не захочу? – тихо выдавил из себя он.
– То о тебе, милый мой, прознают все – от Оки и до Волги! – чертовка шептала ему на ухо противным голосом, что вяли уши. – И Белобог прознает и Сварог прознает! И не будет тебе покоя в мире живых и твоей семье! И гоним будет род твой! И тогда ты вспомнишь обо мне, мой милый Живорот, ведь упрекать тебя будут кому не лень и в колодец сбросят тебя, и заплюют тебя, мой милый старый хрыщ! И ни один муж не отдаст свою дочурку за детей твоих и их детей! И ни один колдун не отмоет и не отпоёт тебя, Живорот… Так что?
– Братка, – осознав, что пришли не за ним и то, что можно от проклятья отвертеться, успокоившись, обратился Тимоха. – Братка, отдай свою нечестивую душу, не подставляй наш род за свои деяния, прошу!
Донёсся до слуха истерический вопль, который являлся смехом навьи, коя от услышанного раздора аж взлетела и направила свой взор в порозовевшее небо.
– Как прекрасно! Как чудесно! Кровный брат желает смерти брату! Ну что же может быть лучше! А-ха-ха-ха! – её разрывало от счастья, она словно ожила. Глаза её наполнились красками, прояснились. – Умри, Живорот! Отдай мне душеньку свою! А я сделаю тебя героем! А-ха-ха-ха!
Провинившийся и испуганный до побеления старик внезапно отвлёкся на пышношерстого чёрного кота, который шустро промчался мимо них и ловко залез на ветку в два прыжка. Навья застыла, предвкушая неладное, догадываясь, что данный кот несёт неудачи, но для кого?