Буря - стр. 4

– Что у вас? – отрывисто и даже грубо спросил он.

Я стала бессвязно рассказывать обо всем, что сегодня случилось.

– Боль какого характера? – перебил врач.

Измотанная своими страданиями и суровостью врача, я не сумела сдержать дрожание губ и расплакалась.

– И чем твои слезы помогут?! Давай на кушетку, подними кофту, приспусти штаны. Не реви! Взяла себя в руки и начала отвечать на мои вопросы, поняла?

Я кивнула. Врач начал трогать мой живот, и я вся сжалась от боли.

– Здесь больно? И здесь? Живот как доска… Операции были когда-то? Что это за шрам?

– Были, – тихо подала голос мама. – Заворот кишок в девять месяцев, резали.

Врач вздохнул, велел подниматься, потом сел за стол, потер глаза и крикнул медсестре:

– Рентген и УЗИ брюшной полости! Поживее!

Кое-как поднявшись, я медленно пошла за медсестрой. Врач шел следом. Когда мучения обследований закончились и я вышла к родителям, не желая уже ничего, кроме спокойствия и сна, врач начал объяснять, как та давняя операция повлияла на мое нынешнее состояние.

Он долго говорил с родителями, но я почти ничего не помню из этого.

Наконец, он сказал:

– Мы ее оставим, прокапаем. Если в ближайшие пару часов не отпустит, нужна будет операция.

Дрожь в теле усилилась. Я увидела испуганные лица родителей и если бы не была вымотана болью, то точно расплакалась бы. Это уже не простуда и не легкое отравление. Я и правда могла лишиться жизни. И это осознание словно парализовало меня. Хотя я могла идти за медсестрой в палату, укладываться на кровать, наблюдать, как мне ставят капельницу, отвечать на вопросы врача и родителей, внутри душа будто застыла, заледенела. Все мышцы напряглись, слух обострился, словно я была в темном лесу и в любой момент на меня мог наброситься медведь.

Родители уехали домой, чтобы собрать для меня вещи, я осталась одна.

Часы на стене показывали два часа ночи.

Наступала самая долгая и страшная пора ночи, окончания которой каждый страдающий человек ждет так сильно, словно с первыми лучами солнца придет и облегчение. Дрожа от страха, не в силах совладать с ознобом, я лежала, внимательно прислушиваясь к себе в надежде, что боль вот-вот начнет утихать.

Операция…

Холодное острое бело-зеленое слово, от которого пахнет спиртом. Она не могла случиться со мной, казалось мне. Ведь я была так счастлива сегодня.

2:15.

2:30.

2:40.

Хотелось спать, но боль не утихала, мешая мне даже на секунду забыться сном. Видимо, все же я задремала, потому что вздрогнула, когда открыла глаза и увидела перед собой врача. Я не заметила, как он пришел.

4:10.

Врач, все тот же молодой и грубый, еще раз пощупал мой живот.