Буря мечей. Том 2 - стр. 50
– А мне с мальчиком можно будет постоять у огня? Недолго, только чтоб согреться?
– Можешь стоять у него, сколько захочешь. Тебя еще и покормят – дадут горячего вина и миску оленьего жаркого с луком, и Хобб достанет хлеб прямо из печи – такой горячий, что пальцы можно обжечь. – Сэм, сняв перчатку, протянул к огню собственные пальцы и скоро пожалел об этом. На холоде они онемели, но от тепла разболелись так, что хоть криком кричи. – Иногда кто-нибудь из братьев поет, – продолжил он, чтобы отвлечься от боли. – Лучше всех у нас пел Дареон, но его отправили в Восточный Дозор. Есть еще Халдер и Жаба. Настоящее его имя Тоддер, но он похож на жабу, вот его и прозвали так. Он любит петь, но голос у него ужасный.
– А ты сам поешь? – Лилли переложила ребенка от одной груди к другой.
Сэм покраснел.
– Ну… я знаю несколько песен. В детстве я любил петь и танцевать, но моему лорду-отцу не нравилось. Он говорил, что если мне охота попрыгать, то лучше пойти во двор и поупражняться с мечом.
– Может, споешь какую-нибудь южную песню? Для мальчика?
– Если хочешь. – Сэм подумал немного. – Есть одна песня, которую наш септон пел мне и сестрам, когда мы укладывались спать. Она называется «Песнь Семерых». – Сэм прочистил горло и тихо запел:
Сэм вспомнил, как в последний раз пел эту песню вместе со своей матерью. Они баюкали маленького Дикона, и отец, услышав их голоса, ворвался к ним в гневе. «Больше я этого не потерплю, – сказал лорд Рендилл своей жене. – Ты испортила мне одного сына этим септонским нытьем, а теперь и другого хочешь испортить. – А Сэму он велел: – Ступай к своим сестрам, если хочешь петь. К моему сыну я тебя не подпущу».
Ребенок Лилли между тем уснул. Он был такой крошечный и такой тихий, что Сэм боялся за него. У него даже имени не было. Сэм спрашивал об этом Лилли, и она сказала, что давать ребенку имя, пока ему не сравнялось два года, – дурная примета. Слишком много детей умирает, не дожив до этого срока.