Буровая - стр. 31

Про себя я тщеславно отметила, что выгляжу гораздо лучше подруг детства и тут же устыдилась этого. Легко выглядеть лучше, когда всю жизнь живёшь для себя и своего удовольствия, да ещё в условиях куда более комфортных, чем те, что можно себе позволить в этом богом забытом месте.

– Так Ленка и не могла здесь застрять, она же никогда тут не жила, – возразила Машке Полинка, словно прочтя мои мысли, – Она из Ёбурга. А из Ёбурга явно проще выбраться, чем отсюда.

Я могла бы ответить что просто мне не было, но побоялась, что это прозвучит глупым бахвальством, а оно точно не улучшит моих с подругами и без того непонятных отношений. Поэтому промолчала. А Машка затянулась с явным наслаждением, проследила за рассеивающимся облачком дыма и философски подытожила.

– Чего уж теперь. Каждому своё.

– Да и грех жаловаться, – неожиданно согласилась с ней Полинка, – Нам всем повезло уж всяко больше, чем…

Так и не прозвучавшее имя повисло между нами почти физически ощутимым напряжением, тяжким недоумением, назревшим вопросом. Ну вот мы и встретились спустя тридцать три года, стоим каждая в своём коконе, уже давно не подруги, связанные лишь тем единственным, что больше всего на свете хотели бы забыть. И что дальше?

Я невольно начала искать глазами то место, где когда-то давным-давно стояла перед нами чумазая девочка с просящими заплаканными глазами. Чуть заваленный назад поребрик, на котором мы сидели, был на месте, как и всё остальное вокруг. Мне даже подумалось, что надо бы сейчас подойти и опуститься на него, коснуться ладонями шершавого бетона и на миг закрыть глаза, чтобы максимально восстановить в памяти тот день, расколовший наши жизни на до и после.

Конечно я не осмелилась предложить это бывшим подругам, они бы точно не поняли моего порыва. Ведь, как верно заметила раньше Полинка, из нас троих только я сегодня вернулась в прошлое, для них же всё это никогда не переставало быть настоящим.

Солнце уже садилось за пруд и по улицам ползли длинные тени. Свежело. Ноги, в промокших насквозь кроссовках начали замерзать и я зябко переступила ими.

– Пойдёмте уже, – проворчала Полинка, правильно истолковав мои движения, – Успеем наговориться.

– В гостиницу? На Героев Труда? – снова спросила я, когда мы двинулись вверх по улице. На моей памяти гостиница в Руде всегда была только одна. Безо всякого названия – её вывеска над парадным так и гласила «Гостиница». Неужели и это не изменилось?

– На кой тебе в гостиницу к клопам? – вопросом на вопрос ответила Полинка, бодро шествующая в авангарде, – Ко мне идём, у меня остановишься.