Бурные дни Гарунского (Мужчина и женщины) - стр. 1

Марии Владимировне Мироновой и Александру Семеновичу Менакеру

© Леонид Зорин

© Aegitas publishing house, 2022

РОЛИ

Гарунский – мужчина. Ранимое существо.

Анна Юльевна – его жена, святая женщина.

Регистраторша – железная женщина.

Августа Гурьевна – врач, мыслящая женщина.

Акулевич – женщина-плановик.

Дама-пассажирка – энергичная женщина.

Марина Истомина – поэтическая женщина.

Вера Аркадьевна – патетическая женщина.

Начальник отдела – авторитетная женщина.

Примечание: все женские роли может исполнять одна актриса.

ОТ АВТОРА

Все началось с того, что понадобился документ. Ах, каких только справок и удостоверений не бывает на свете! Неистощима изобретательность канцелярий! Мог ли предвидеть сотрудник сектора отчетности почтенного учреждения Ананий Семенович Гарунский, что ему потребуется справка, удостоверяющая тот факт, что он не состоит на учете… простите… в психоневрологическом диспансере?! На Анания Семеновича, мужчину мнительного и возбудимого, эта необходимость произвела гнетущее впечатление. В присутствии сына, которому возникшая ситуация доставляла много удовольствия и который давно удручал Гарунского грубостью своего переходного возраста, Ананий Семенович старался не затрагивать этой темы, но, когда он оставался с женой Анной Юльевной наедине, его раздражение искало выхода.

Гарунский и Анна Юльевна.

Гарунский. Непостижимо. Можешь ты мне объяснить, зачем нужно удостоверять, что я не состою на учете?

Анна Юльевна (голова ее повязана полотенцем). Да не все ли тебе равно?

Гарунский. Нет, позволь. Я понимаю, документ, который свидетельствует, что я состою. Здесь есть логика, есть позиция. Я состою, значит, я имею те или иные привилегии, я вправе претендовать на лечение, на помощь, на особые условия. Но доказывать, что я не состою, – это смешно.

Анна Юльевна. Так посмейся. Зачем ломать голову? Она у тебя одна.

Гарунский. Ну и что? Это не значит, что я должен оберегать ее от всякой мысли.

Анна Юльевна. Ананий, но если такой порядок?!

Гарунский. Где он, порядок? Покажи мне его. Я его ищу, я его жажду.

Анна Юльевна. Что за манера все усложнять? Раз надо, так надо. Поезжай и возьми.

Гарунский. Бог ты мой, как у тебя все просто. «Поезжай и возьми». Во-первых, это заведение находится на другом конце города. Я должен ехать в троллейбусе, потом в автобусе, потом в трамвае. На улице – двадцать пять градусов зноя. Вагоны полны народа. Целый час я должен задыхаться среди потных, разгоряченных тел. И это не все. Само собою, – там очередь на год. Десятки людей. И те, кто пришел туда за помощью, и те, кто в таком же положении, как я. Я буду вынужден провести там еще два часа, может быть, подвергаясь оскорблениям душевнобольных, которые за себя не отвечают и которым позволено все.

Анна Юльевна. Веди себя тихо, и никто тебя не тронет. Гарунский. Ну да, твоя мудрость: не рассуждай и терпи.

Но ведь и это отнюдь не конец. Меня еще ждет обратный путь. Когда, разбитый физически и опустошенный нравственно, я получу эту унизительную бумажку, мне вновь предстоит задыхаться в вагонах и дышать испарениями. Ужасно. Анна Юльевна. Но нельзя же прожить под колпаком всю жизнь.

Гарунский. Так, по-твоему, к этому я стремлюсь? Невероятно – столько лет рядом и ты совсем меня не постигла. Это я-то мечтаю влезть под колпак? Если хочешь, я человек страстей. Я просто их сдерживаю.

Анна Юльевна. Не всегда.

Гарунский. Все наши споры кончаются одним – ты предлагаешь мне махнуть рукой на здравый смысл. Анна, я не могу на это пойти. Ведь достаточно на меня взглянуть, чтобы понять, что я не нуждаюсь ни в каких справках. Хорошо, допустим, вы не физиономисты. Тогда побеседуйте со мной! Две-три фразы, и вы увидите, что перед вами разумный, интересно мыслящий человек. Зачем же подобное надругательство?

Анна Юльевна. Ну успокойся, возьми себя в руки. Будь мужчиной.

Гарунский (нервно). Что ты имеешь в виду?

Анна Юльевна. Страшно подумать, как ты не защищен. Какая-то открытая рана.