Буркачан. Дилогия «Порог греха». Часть 2 - стр. 20

Все единодушно проголосовали за Бахчиняна, видимо, даже и тот человек, который ратовал за Гекчанова.

После собрания Бахчиняна быстрёхонько усадили в машину и умчали в гостиницу. Толпа шумела и теснилась за подарками, которые раздавали в фойе клуба. Каждый получал бутылку водки, кусок колбасы, пачку чая и пятнадцать тысяч рублей – не разгуляешься, но народ, живущий впроголодь, был рад любой копейке.

Алесь, довольный тем, что избавился от необходимости охранять Бахчиняна, отправился со Степаном к нему домой.

Степан жил бобылём в небольшом деревянном доме из двух комнат и кухонки. Дом он построил собственными руками, демобилизовавшись из армии после возвращения из плена. Женился на любимой девушке, которую знал с детства и которая терпеливо ждала его все годы воинской службы и иноземного рабства. Семейное счастье было недолгим: двоюродный брат со своей с Степановой жёнами поехал поздней весной на грузовой машине навестить дальних родственников. Дорога пролегала по речному зимнику. Лёд уже подтаивал. Машина раскатилась в наледи, перевернулась вверх колёсами и попала в зажор. Все погибли. Жена Степана была на сносях. Новой семьей он обзаводиться не захотел, взял на воспитание дочь погибшего брата.

Так, ведая друг другу истории своих жизней в последние годы, друзья перешли на разговор на излюбленную обоими политическую тему. На ней оттачивал социальные зубы едва ли не каждый россиянин: всем хотелось понять, почему так легко и быстро развалилось, казалось бы, несокрушимое здание социализма? почему безропотно сложила оружие восемнадцатимиллионная армия коммунистов? почему кучка национальных предателей захватила власть? почему страну превратили в скотный двор? и какая даль открывается перед взором вновь обездоленного, униженного и дичающего от беспросветной нужды народа?

– А давай-ка, Стёпушка, обратимся к старушке-истории. Как говорили древние: история магистра ест.

– Что за магистра?

– Ну, учитель жизни, что ли.

– Ты своими латинизмами меня по мозгам не шлёпай, – Степан допил водку из стакана, – излагай ясно и коротко.

– Извольте, товарищ Сокол. По долготе не знаю, как получится, но скажу вразумительно. Первая перестройка советского общества предпринималась во второй половине пятидесятых – начале шестидесятых годов. Пытались избавиться от сталинского казарменного социализма, то есть административно-командной системы или бюрократического централизма. Избавились?

Степан помотал головой и показал фигу.

– Правильно. Встали на платформу волевых решений на всех уровнях социального управления, начиная от генсека Хрущёва и кончая каким-нибудь задрипанным секретаришкой райкома в тьмутаракани.