Бунтарка на мою голову - стр. 22
Покинув таверну, я направилась по указанному адресу.
Вылезла из экипажа и, расплатившись с возничим, оглядела покосившиеся дома с обшарпанными стенами и ветхими крышами. Квартал и в самом деле бедный, даже людей не видно, и фонарей нет, а уже давно глубокий вечер.
Сердце сжалось – и здесь живёт Шени? Даже не верилось.
Медлить я не могла – не хватало ещё чтобы ночь меня застала здесь – и уверенно двинулась вдоль домов, мысленно нащупывая в складках платья нож. С ним не так страшно, если что – я могу себя защитить, отбиться от пьяниц и гуляк, а для воришек я не интересна в своём-то сереньком старом платье.
Тот мальчик сказал, что Шени живёт в этом квартале, а вот в каком именно доме – не сказал. Я шла и смотрела в чёрные глазницы окон, огни горели лишь кое-где, но я не теряла надежду, что хоть кого-нибудь встречу на улице. Надежда почти разрушилась, но, когда в стороне скрипнули ржавые ворота, и оттуда вышла с пустыми деревянными ящиками полнотелая женщина, я возликовала, выдохнув с облегчением.
– Простите, госпожа, – приблизилась к ней.
Женщина оглядела меня придирчивым и недовольным взглядом, будто я очень ей мешаю. Она бросила ящики прямо у входа и выпрямилась, расправив покатые плечи.
– Ну, чего тебе?
– Я ищу мальчика, его зовут Шени, светловолосый и зелёными глазами.
Женщина громко фыркнула, сдувая с лица колтуны, выбившиеся из-под съехавшего с головы платка.
– А мне почему знать кто это, знаешь, сколько тут бегать шпаны? Я что, должна всех в лицо знать? – скривилась она.
– Извините, – пробубнила я под нос, поникнув, отошла, собираясь идти дальше.
– Постой!
Я резко повернулась.
– Как, говоришь, его зовут?
– Шени.
Женщина почесала лоб, а потом продолжила:
– Вспомнила. Он живёт чуть дальше со своим алкашом-папашей. Дом под номером шестнадцать.
– Спасибо! – встрепенулась и едва ли не бегом поторопилась скорее добраться до места, не веря своей удаче.
Дом с нужным номером оказался немыслимо далеко. Небо уже совсем потемнело, и стылый туман холодил лодыжки. Я, казалось, забрела в самую глубь квартала. Если на окраине было мрачно и нелюдимо, то здесь настоящая яма: воняло нечистотами, плесенью и сыростью, везде валялся мусор, нагроможденные друг на друга постройки больше напомнили чудовищ.
Наконец, я увидела написанные прямо на ржавых железных воротах потёртые с отколупнувшейся красой нужные цифры. Это был многоэтажный дом из кирпича, обмазанный глиной, которая давно отсырела и отпадала от стены, на окнах деревянные прогнившие ставни, крыша просела в некоторых местах, и старая потрескавшаяся черепица едва ли не осыпалась прахом, покосившиеся деревянные балки едва удерживали на верхнем этаже длинный по всему периметру балкон, к которому от нижнего яруса поднималась кособокая лестница.