Бунтарь. За вольную волю! - стр. 27
Распахнулись ворота, стали первыми всадники выезжать. Да медленно получалось, ворота – как узкое бутылочное горлышко. Михаил, как и другие пушкари на стенах, своим отмашку дал. Загрохотали пушки. Ядра долетали до шатров стрельцов царских, рвали рогожу, ломали опоры палаток.
– Заряжай дробом! – приказал Михаил.
Воеводы царские смекнули, что казаки с осаждёнными сговорились, прорыв последует, стрельцов и дворянское ополчение по тревоге подняли, бросили к городу. А пушки палят, развернуться полкам не дают. Сзади, с тыла, уже казаки рубят пешцев. Уже и воины Болотникова московских стрельцов атаковали. Михаил стрельбу пушек прекратил, иначе своих задеть можно.
– Грузите пушки на подводы да поторапливайтесь.
Никого торопить не надо, люди сами понимали, что времени у них мало. Случись прорваться, Скопин все полки к месту прорыва подтянет, тогда плохо придётся.
Получилось погрузить все пушки и огненные припасы. Для пушкарей подвод уже не хватило, да и не рассчитывал Михаил людей по подводам сажать, иначе обоз длинный получится, потери неизбежны будут. В ворота уже последние пешцы бегут.
– Вперёд! Ездовые, нахлёстывайте коней!
Сейчас всё решали минуты. Задержись они, московские стрельцы место прорыва закроют, да хоть пушками дробом стрелять зачнут. Пешцы впереди бежали, за их спинами подводы неслись. Телеги подбрасывало на ухабах, и Михаил опасаться стал, как бы пушки из-за тряски не вывалились, да уж лучше потерять одну, чем всю батарею на стенах бросить. Не приспособлены ломовые лошади для скачки, непривычно им, но версту, самую опасную, выдержали, одолели. И пушки удалось в сохранности вывезти, что большой удачей было. Казаки Илейки сдерживают московских стрельцов, но вырвалось уже войско Болотникова из Калуги. Теперь путь один – в Тулу, где казаки Муромца отсиживались зимой. Туда же собирались все желающие к войску примкнуть. Переход выдался тяжёлым. Люди из-за голодной зимы истощены, кони, но в сёлах и деревнях разживались харчами, повеселели, надежда появилась. Хуже – рать московская по пятам следовала. Казаки Муромца разделились. Один отряд впереди идёт, в авангарде. Другой сзади, в арьергарде, отход прикрывает. Стычки иной раз не по одному разу в день. Поскольку обоз плёлся между основными войсками и казаками арьергарда, Михаил, как и его пушкари, стычки своими глазами видели. Один раз, когда москвичи насели сильно, Михаил не выдержал:
– Снимайте два тюфяка! Заряжай!
Жаровню разожгли, пока запальные пруты накалялись, Михаил стал шапкой размахивать, привлекая внимание казаков. Один увидел, подскакал.