Бумеранги. Часть 1 - стр. 33
– Вы вправе не отвечать на личные вопросы, – вклинился ведущий, но Бен вежливо отмахнулся.
– Мы в том поле, где стирается личное и общественное, – усмехнулся он. – Так что… Да, моя дочь отличается от других детей. Да, у неё много проблем, но она хорошо отвечает на терапию. Да, у неё есть все шансы стать полноценным членом общества, в чём заслуга моей жены, которая сейчас находится с нашим ребёнком и не смогла сегодня присутствовать. И да, я горжусь своей семьёй. Но скажите мне, Джонатан, почему за ваши опасения должны отвечать они, а не я? У вас было четыре года, чтобы оценить меня, моё поведение и, как я вижу, подкупить врачей.
Гул голосов на секунду прервал Бена, но одна лишь поднятая рука снова вернула в эфир уважительную тишину и почтительное молчание.
– Так давайте же будем исходить из реальных фактов, касающихся взрослых людей. Ваши заявления оскорбительны и беспочвенны, потому что есть ряд вещей, которые просто случаются. В данном случае они произошли с моими близкими. Вы хотите поколебать уверенность людей в моей персоне через ребёнка? Это недостойно, но я не стану отвечать на вашу провокацию и что-то доказывать. Лишь скажу одну вещь… – Бен на мгновение прикрыл глаза, но тут же вернул взгляд в огромный немигающий глаз направленной на него камеры. – Иногда мы побеждаем, иногда проигрываем, наши слова оборачиваются за или против нас, но в конце всегда остаются действия. Их видит вся страна. И смею надеяться, мои дела говорят о моём психическом здоровье громче, чем любые сфабрикованные обвинения.
Бен замолчал и чуть отступил от трибуны под безумные, ошалевшие в своей ярости аплодисменты, но взгляд не отвёл. Сквозь расстояние и время он спокойно смотрел на жену. И только Джил видела, как лихорадочно бьётся на его виске пульс, выдавая скрытое от всех, кроме неё, напряжение. Как чуть побледнели плотно сжатые в небрежную линию губы. Бену тоже было непросто. Тоже тяжело. Тоже больно. Она знала, будь его воля, из аскетичного зала давно унесли бы едва живого Сандерса. Но Бен всегда был выше подобных склок.
Кадр переключился на ведущего, который, пользуясь молчанием кандидатов, решил задать третий вопрос. Что-то о военных кампаниях или, может, опять об оружии. Но Джиллиан этого не заметила. Прямо сейчас она лихорадочно пыталась просчитать дальнейшие действия. Так и не вырвавшиеся наружу эмоции были заперты, задвинуты другими мыслями и утоплены на дне рационального. И в гостиной, где восковыми фигурами замер предвыборный штаб, оказалось так же тихо, как в её душе.