Бумеранг не возвращается - стр. 17
В Большом театре Маша бывала и прежде, но каждый раз здесь все как бы вновь поражало ее своим масштабом и великолепием. «Лебединое озеро» она впервые видела еще девочкой, второклассницей. Теперь она смотрела балет будто впервые. Тема романтической любви Одетты и Зигфрида волновала ее. Тревога за их светлое и чистое чувство вызвала у Маши слезы. Поймав на себе внимательный взгляд Роггльса, она смутилась и отвернулась.
В антракте между третьим и четвертым действием они вместе вышли в фойе. Роггльс предложил зайти в буфет, но девушки отказались. Люба была оживлена и болтала за двоих. Машенька еще под впечатлением третьего действия молчала, прислушиваясь к разговору Любы и Роггльса.
– Простите, – извинился Лавров, подойдя к Роггльсу, – ваш коллега забыл на столе сигареты. Не откажите в любезности передать ему эту пачку.
– Очень жаль, но вряд ли я в ближайшее время увижу его, – вежливо ответил Роггльс и, взяв девушек под руки, чем окончательно смутил их, направился дальше.
– Скажите, – спросила Люба, – вашему коллеге за этот поступок в буфете что-нибудь будет?
– Дежурный секретарь посольства прочтет ему скучную лекцию о вреде пьянства и отправит на своей машине в гостиницу, – улыбаясь, ответил Роггльс.
– Правда, что у вас неприятности? Когда вы вернетесь домой в Марсонвиль, они вас… ну… я… – так и не договорив, Машенька смутилась и покраснела.
– А что вам известно о моих неприятностях?
– Все. Я читала в газете. Они заставили мать отказаться от вас. За что? За правду?
– У нас в Альтаире говорят: «Леди Трабл приходит к вам в дом, принимайте ее всерьез и надолго». «Трабл» по-русски «огорчение».
– Я знаю. Мы учимся в институте иностранных языков, на английском.
– На каком курсе?
– На третьем.
– А вы оставайтесь здесь, у нас, в Советском Союзе, – сказала Люба.
– Если все мы будем покидать родину, кто же будет бороться со средневековым варварством господ морисов поджей?
Высотный дом на Котельнической набережной
После спектакля они вышли вместе. Люба жила поблизости, в Брюсовском переулке. Она простилась и пошла одна. Машенька жила в новом высотном доме на Котельнической набережной. Роггльс предложил девушке отвезти ее в такси, но Машенька отказалась, и они пошли пешком через Красную площадь.
Ветер утих. Шел крупный, пушистый снег. На металлическом остове будущего дома в Зарядье вспыхивали слепящие огни электросварки.
Они шли по набережной молча. Рядом с Роггльсом, высоким и сильным, Машенька казалась маленькой и даже хрупкой. Девушка чувствовала, как тепло его руки проникает сквозь рукав шубки, поднимая в ней какое-то новое, еще неизведанное, волнующее чувство.