Буковый лес. Повести и рассказы - стр. 25
Ночью у Линды поднялась температура.
– Чтоб ты провалилась, а! Нет, лучше чтоб ты сдохла, – мама вне себя от нервов, – ты сейчас нашла время болеть?! Когда до вступительных экзаменов ничего не осталось и каждый час на счету! Не поступишь – опозоришь нас с отцом на весь город! А мне станет сердцем плохо, и я наконец умру! А тебе вслед люди будут плевать и говорить: «Что это за девочка? А-а-а… это та самая, которая несчастную женщину в гроб загнала!» Давай, пей чай с малиной, потей и чтоб завтра была здорова. Я для неё в лепёшку расшибаюсь, всё делаю, чтоб поступила в институт, репетиторов ей наняла, деньги им плачу, потом и кровью заработанные деньги, а она болеть вздумала. Бесстыжая! Кто знает, где ты ухитрилась простудиться?! Чтоб завтра у тебя ничего не было, поняла ты меня?!
«Буду! Буду, блин, завтра здорова! Утону в чае с малиной, но буду! Сдохну, но буду! Выздоровею, чтоб поскорее убраться из вашего дома, от вашего самопожертвования, от вашей заботы, любви и „желания мне добра!“»
– Извини, мама, я не хотела. Конечно, я постараюсь до завтра выздороветь. Это я по дурости простудилась на сквозняке. Надо было мне жакетку надеть.
– Ты чего пришла?! – При виде Линды у Голунова отвисает нижняя челюсть, – Ты себя в зеркале видела? Эк тебя разнесло. У тебя же стоматит. Гер-пис, так сказать, или пис-хер, кому как нравится. Как я с тобой работать буду?
– Не надо со мной работать, – Линда стоит в проёме двери, именно той, в которую в своё время ушёл, так и не открывший рот, двенадцатый номер.
– А чё пришла?
– Да так, на секунду, – спокойное лицо, губы раздутые от стоматита, – я хочу вам что-то дать… то есть, подарить…
– Денежку? – Лицо Бориса засветилось от удовольствия, прогадала таки, дескать, скелетина из регистратуры.
– У меня нет денег, не работаю, – Линда посмотрела на доктора в упор.
Он почему-то не улыбнулся.
– Закрой рот, я сейчас, – пациент послушно подтянул нижнюю челюсть к верхней и счастливо расслабился. Доктор встал со стула и кивнул Линде на выход, – ну-ка, пошли со мной.
Они вышли в коридорный аппендикс с гардеробом и окошечком регистратуры.
– Что – нибудь случилось? – Она никогда не видела его таким серьёзным.
«Да! Да! Да! Случилось и очень давно! Совершенно непоправимое, страшное, из которого нет и никогда не будет выхода! Да, произошла катастрофа!»
– Почему сразу «случилось», – Линда холодно пожимает плечами, – просто вот я уезжаю, и у меня есть вот такой домик с балконом и петуниями. Но он… Он мне больше не нужен. Вот, возьмите его… потому что он нужен вам. Вообще-то, он приносит счастье. Говорят, вам пришло разрешение на выезд? У вас будет такой дом с красными и белыми цветами, как если б он был в розовой пене…