Бухта дельфинов - стр. 19
А после прохождения препятствий детям нужно было объединиться в команды и сделать каждой команде своё кафе. Придумать название, написать меню, нарисовать, как всё устроено в кафе и сделать одно блюдо из фруктов и сухофруктов. Вот это был полёт фантазии. Мой Максим объединился с дочкой Иры, видимо, она напомнила ему его подружку Машу из Мексики, и они вместе придумали, что у них в кафе всё должно было быть живым: ножами работали скорпионы, тарелки были из кокосовых орехов, разносили блюда белки и бабочки, а столами были черепахи. Макар с Глебом нарисовали шикарную картину кафе, а Макар среди посетителей изобразил автопортрет своего конька, курящего трубку.
Когда я вернулась с занятия… обед через пятнадцать минут… машинально снова подбежала к зеркалу в номере. Посмотрела на себя и вдруг остановилась. Господи, какая я красивая. Каждый раз после занятий с детьми или взрослыми, когда мне удаётся погрузить их в поток творчества, любви и чистой радости, я как будто преображаюсь, становлюсь какой-то божественно красивой. И каждый раз сама этому поражаюсь. Что делает меня такой? Румянец, какой-то особенный блеск в глазах, который появляется после занятия, или моя внутренняя раскрытость в этот момент? Ох, но какая же я растрепанная! Надо попросить Машку меня причесать, пусть сделает мне какую-нибудь свою фирменную причёску, она у нас мастерица по этой части. Я выскочила из своего номера в… Александра. Он шёл к столовой, но голова его была повернута к моей двери. И снова он слегка покраснел, опустил глаза, поднял, снова опустил и снова поднял, и его лицо непроизвольно осветила улыбка.
Мы улыбнулись друг другу, на секунду он остановился:
– Доброе утро, – и только потом пошел дальше.
А я глядела ему в спину, зная, что он знает, что я смотрю. И только, когда он вошёл в столовую, я забежала в соседний номер, который моя подруга Маша делила с нашей тренером йоги, Сашкой.
– Маша, заплети меня, пожалуйста!
– Ага, – Маша или Дегтяша, как я её ласково звала, сокращая фамилию, вышла из душа в коротком белом полотенце. За те несколько дней, что мы здесь, она успела загореть чуть ли не до черноты, что очень шло её стройной и невысокой фигурке. Пока Маша сушилась феном, я осматривалась и кончиками пальцев охлаждала полыхающие щёки. Сразу видно, женское царство! Тумба заставлена тюбиками и флакончиками. Россыпь пачек ароматного крымского мыла. А стол у окна, ну надо же у них и стол есть, а у нас в номере ни черта, кроме двух рассохшихся шкафов и кроватей… так вот стол одуряюще благоухал зелено-розовым стогом чабреца.