«Буду верен словам до конца». Жизнеописание и наследие иеромонаха Василия (Рослякова) - стр. 20

Паломница Е., тогда еще далекая от Церкви, приехала в Оптину. Вот ее впечатления, очень непосредственные, от о. Василия: «Придя в храм, я увидела две очереди, одну очень длинную, другую поменьше. Люди стояли на исповедь… И тут я обратила внимание, что в углу (там, где сейчас Распятие) исповедует тот самый, первый увиденный мною монах. И очереди к нему совсем никакой нет, а исповедуется всего один какой-то человек… Я сначала было поду мала, что к этому священнику не пойду, т. к. он еще молод, а мне хотелось поговорить с кем-нибудь постарше, а, следовательно, как я считала, поумнее… Выглядел он, конечно, очень внушительно: огромный рост, крупные, четкие, строгие черты лица. Кроме того, я обратила внимание, что он слушал исповедь с закрытыми глазами, как бы отрешенно. Словом, вид у него был неприступный… Идти или нет? Деваться некуда – надо идти…

В том, что именно мне надо сказать, я так и не смогла разобраться. Поэтому просто сказала, что никогда в жизни не исповедовалась и не знаю, как это делается. Тогда о. Василий стал задавать мне вопросы. Я отвечала на них с некоторым даже самодовольством – ничем особенным не согрешила. Но когда дело дошло до исповедания веры и выяснилось, что я верю в переселение душ, не считаю Иисуса Христа истинным Богом, не соблюдаю постов и вообще считаю, что Православие слишком уж устарело, оно только для старух, он буквально схватился за голову, т. е. встал, обхватив голову ладонями, а локтями упершись в аналой, и тяжело вздохнул. Меня поразило сразу, в этот же момент, что он вздохнул так, как будто очень переживает за меня и сожалеет о моем заблуждении, от всего сердца сожалеет… И стал говорить: „Мы придумываем себе сладкие сказки, чтобы облегчить себе жизнь“ (дальше я, к сожалению, не помню дословно), – которые мешают нам принимать жизнь такой, какая она есть… Может быть, не помню потому, что никаких ярких, запоминающихся фраз он не говорил, слова у него были очень простые, кроме того, я тогда вообще не могла вместить в себя ничего по-настоящему духовного. То есть не слова по-настоящему меня затронули. Сначала вот этот его тяжкий вздох обо мне резанул прямо по сердцу. А немного погодя пришло сознание того, что главное – то, что он так со мной говорил, так держал себя, как человек, который знает Ис тину. Глубокий, серьезный, умный и явно образованный человек, которому невозможно не поверить. Отец Василий так и остался для меня человеком, благодаря которому я поняла, что Истина есть и что она именно здесь, в Православной Церкви». А вот говорит об о. Василии как о духовнике иеромонах о. М.: «Отец Василий был хорошим духовником. И именно в этом, в первую очередь, его ценность, может быть, и перед Богом, и пред людьми… Его внутренний облик, понимание Священного Писания и способность донести дух Священного Писания, любовь к Священному Писанию, любовь к богослужению и, как плод всего этого, конечно, духовничество. Я считаю, что в о. Василии мы потеряли в первую очередь выдающегося духовника».