Буду твоей Верой - стр. 13
Ромыч часто огребает от родителей.
Особенно за оценки.
Потому что гены в нашем с ним случае распределись неравномерно.
Весь ум достался мне, а Роману – приторная для парня привлекательность.
Мой брательник – тот ещё ловелас-красавчик. Армия из его поклонниц исписала все стены и лифт в нашем подъезде. Практически каждые выходные папа гоняет Романа с тряпкой, чтобы тот оттирал «Рома, я люблю тебя!» или «Рома из 11 В + Вика из 9 А=ЛЮБОВЬ», где надпись «Вика из 9 А» каждый раз меняется на новое имя и класс.
Когда я училась в одиннадцатом классе, а брат в девятом, уже тогда женские туалетные кабинки были исчерканы признаниями в любви моему брату.
Ромке не нужно стараться произвести впечатление, потому что его яркая, симпатичная внешность уже сама по себе обращает внимание противоположного пола. И даже вещи, на которые из семейного бюджета выделяется аналогичная мне сумма, на Ромке смотрятся стильнее и моднее.
– Эй, за что? – вопит Ромыч. – Да нормальные там ребята все. Просто не такие заучки, как наша Вера.
Ну понятно. И брат туда же.
Сегодня день моего полного разоблачения.
Стрёмная босячка-заучка в очках и дешёвых сапогах с базара…
А мне даже не обидно. Потому что так и есть.
– Ну-ка, рот закрой, – шикает на него мама. – Живо вернулся и взял с собой сестру. Иначе и ты никуда не пойдёшь. А, кстати, ты сделал алгебру? – понижает голос мама.
– Понял. Я за Верой.
– То-то же, – удовлетворённо хмыкает мама.
Чтобы попасть в нашу с братом комнату, ему нужно сделать всего пару каких-то гигантских шагов.
Я успеваю прикрыть глаза и притвориться спящей.
– Ты не спишь, – чувствую, как брат на меня смотрит.
– Я всё слышала. И я никуда не пойду, – накрываю голову подушкой, давая понять, что разговор окончен.
– Слава Богу, – выдыхает братец.
Вот же мелкий говнюк!
Хотя эта тушка ростом с жирафа и весом бегемота, явно не вяжется с «мелким».
Бросаю в брата подушку, и тот ловко её ловит, причем таким выверенным движением, что становится гордо за брата от того, что он хотя бы что-то умеет.
– Мам, я её уговаривал, она не хочет, – кричит Ромыч и подбрасывает подушку в руках.
Не могу я злиться на этого балбеса и расплываюсь в улыбке!
Ромка тоже!
А потом его лицо становится серьёзным, и я мимолётно улавливаю в нём уже совсем не пацанскую игривость, а мужские черты.
Подходит и усаживается рядом, отчего моя полуторка-кровать прогибается под весом этого громилы.
Кивком головы указывает мне подвинуться и закидывает свои тяжеленные ноги-дубины на персиковое пушистое покрывало.
– Ну что случилось, систер? – мы поворачиваемся к друг другу лицом, подпирая щёки руками. – Кто посмел обидеть моего очкарика? – Ромка правой рукой из большого и указательного пальцев делает полусердце – старый, но не забытый, дорогой нам жест.