Буду с тобой - стр. 44

Так что я сказал правду. Если ее подослали, я ее убью. Сам, собственноручно. Потому что не представляю, что она будет вот так лежать под другим мужиком, кончать под ним. Или на нем.

Снова твердею, хриплю и толкаюсь в Нику. Один раз, второй, третий.

Выходит, я завелся, представляя, как она кончает под другим? Я что, ебанулся?

Но члену внутри похуй, от чего я завелся. Он уже полностью готов, и я двигаюсь в Нике, придерживая ее ногу. Ника начинает просыпаться, ерзает, хочет увернуться и отодвинуться.

Дергаю за бедра, всаживаясь по самые яйца. Они хлопают Нику по попке, и я ускоряюсь. Хочу кончить быстро, чтобы не разбудить девушку.

Не разбудить не получается. Когда я кончаю, кусаю ее в плечо, и она испуганно вскрикивает. Темные глаза смотрят на меня с недоумением.

— Тим? Что ты делаешь?

— Выебал тебя, сладкая, спи. Завтра всю вылижу.

Послушно укладывается обратно. Я уже сам почти сплю, а в голове назойливо вертится несмелое:

«Пожалуйста, пусть она просто так села в мою машину. Пожалуйста…»

Потому что, пробираясь ко мне в душу, в самой ее глубине Вероника уже давно добралась до подвалов.

12. Глава 12

Доминика

Когда я просыпаюсь, солнце вовсю заливает спальню, смотрю на часы — одиннадцать. Ничего себе! Тимура рядом нет, в ванной не бежит вода, значит, он ушел, пока я спала. Ушел, а я даже не слышала.

Поворачиваю голову и вижу на кровати на месте Тимура объемный бумажный пакет. Заглядываю и изумленно хлопаю глазами — конфеты! В небольших коробочках самые разные — и в кокосовой стружке, и в шоколадной крошке, и с черносливом. И даже крошечные безе, политые шоколадом.

Выстраиваю коробки на тумбочке возле кровати, сама обнимаю подушку Тима и падаю на спину. Между ног чувствую его следы — высохшая слюна и сперма. Вспоминаю, как ярко кончала на его члене, и низ живота наливается жаром и томлением.

— Тим, — шепчу, прижимая к себе подушку, — я так тебя люблю, Тим…

Когда я вчера увидела в новостях, как горит клуб Саркиса, сразу поняла, что это Тимур. Было очень страшно, как никогда в жизни. Воображение рисовало Тимура — раненого, обгоревшего и задыхающегося от угарного газа.

Пока сидела на подоконнике и ждала его, казалось, время вообще не двигается, остановилось на одной метке, и застыло намертво. Увидела, как «Майбах» заезжает во двор, и чуть сознание не потеряла, стало еще страшнее. Вдруг показалось, что это не Тимур за рулем, и я навстречу побежала.

Когда он вошел, пропахший гарью, не удержалась, бросилась ему на шею. Знала, что нельзя. Знала, что выдаю себя с головой, но в тот момент мне было все равно. Пусть бы узнал меня, пусть бы ругался и прогнал, только чтобы живой.