Будни анестезиолога - стр. 30

Вову забирают в отделение с целью развести соперников. Тут ему бы сказать спасибо, поблагодарить, что спасли от смерти, но Вова не успокаивается, а начинает оскорблять сотрудников, видя в них причину прерванной утехи. Надо сказать, любого опытного дежурного в отделении милиции можно весь вечер поливать матом. Можно называть его козлом и пидарасом, и ничего тебе за это не будет. Если ты, конечно, пьян. Трезвому этого делать не стоит. К таким словам менты привыкли, никто из них даже не обратит внимания на твои пьяные матюги. Но если хочешь зацепить мента, надо быть исключительно вежливым, ни в коем случае не употреблять матерных слов. Вова пошел по правильному пути и, сидя в обезьяннике, начал описывать внешность дежурного примерно так: «Твои глаза глупые, как у рыбы, твоя улыбка напоминает оскал дегенерата, в твоей голове шевелится маленький комочек вещества, которое трудно назвать мозгом». Вова добился цели, и пришлось к Вове уже в отделение вызвать «Скорую». Мое дело отвезти в больницу, кто его бил, зачем – мне не интересно, хотя и любопытно. Было понятно, что работали над Вовой комплексно, на роже остались следы от кулаков мужа, а на спине характерные отметины от милицейских дубинок. Дежурный предупреждает: парень активный, напрашивается, будьте поосторожней. Лучше сразу наручники. Но смешно, живчик ростом сто шестьдесят, куда ему? Если что, справимся. Надеюсь, что до мясорубки дело не дойдет. А у меня в машине, на стойке с приборами медицинского назначения, между наркозным аппаратом и монитором тогда была прикручена старинная мясорубка. Зачем? Этот вопрос задавали многие, кто еще мог задать какой-нибудь вопрос. Я объяснял, что если будешь вести себя плохо – узнаешь зачем. Обычно после этого в основном клиенты вели себя очень хорошо и всю дорогу до больницы смотрели исключительно на мою мясорубочку. Но на Вову угроза ее применения не подействовала. Стоило отъехать от отделения – Вова начал буянить. Пришлось организовать ему встречу с Кашпировским, дать установку на крепкий здоровый сон. Кашпировским мы называли нашу модернизированную ментовскую дубинку, немного укороченную для удобства оперировать ею в ограниченном пространстве кареты скорой помощи, внутрь которой был вставлен прут арматуры. Но через пять минут Вова вскочил с носилок, чего никто не ожидал, обычно сон после сеанса Кашпировского длился минут 20. Оттолкнул фельдшера и на ходу выпрыгнул на улицу. Хорошо, что выпал не под колеса, а на тротуар, под ноги группе каких-то старичков-ветеранов, идущих с флагами по Вознесенскому проспекту в сторону Исаакиевской площади, протестовать. Тут уже мы не выдержали, забыв, что мы при исполнении, что вокруг публика, выскочили из машины и отпинали Вову ногами. После чего бесчувственного закинули в салон, на пол. Старички оказались сознательными, с пониманием, глядя на нас, одобряли: «Правильно, так его! А если бы он под машину попал, вам бы отвечать!» И боевые ветераны с молодым задором тоже пытались оказать содействие, приложив Вову своими палками. На полу Вова снова ожил, и пришлось немного на нем попрыгать, запрессовав ногами под носилки.