Будешь спасен и ты - стр. 13

Дальше был решен вопрос с командиром – либо я прямо сейчас в Кировобад, в инфекционную палатку (в прямом смысле этого слова – здание стационара было давно забито и больных лечили в развернутых во дворе палатках), либо все дела доделаю – и в отпуск по семейным обстоятельствам, а уж там внезапно заболею. Понятно, что выберет разумный человек. Через неделю я стоял на Агдамском вокзале и ждал поезда на Баку, чтобы убыть в отпуск.

Колбасило по-прежнему. Приходилось предпринимать определенные усилия, чтобы не шататься. Чтобы думать тоже приходилось некоторым образом напрягаться. Осталось сесть в поезд, но в этот момент моя могучая фигура привлекла внимание местного революционного патруля – четырех представителей физического труда с ружьями, опоясанных патронташами, словно матросы Гражданской пулеметными лентами, и возглавляемых явно сельским интеллигентом – то ли учителем истории, то ли редактором районной многотиражки. До сих пор они, преисполненные чувства собственной социальной значимости, словно нынешние профессиональные блогеры или общественные деятели, своих трясли, а тут узрели чувака в форме, который уже за поручень вагона взялся.

– Документы! – уже с тренированной требовательностью брезгливо произнес бывший представитель умственного труда. Представители физического труда сгрудились не очень грамотно, с перекрытием друг другу секторов обстрела, но пути отступления отсекли полностью.

– Это с хуя ли? – вежливо, как и положено при общении с интеллигентным человеком, поинтересовался я.

Еще я заметил, что если держаться за поручень, то удерживать равновесие легче, правда на быстродействие мыслительного процесса поручень не влиял. В это время в жопе начинало закипать ее содержимое, которое в соответствии с нарушениями печеночного метаболизма было грязно-белым, словно мартовский снег.

Живым этому охреневшему блядву сдаваться не хотелось. Но даже измученному бушевавшем в организме инфекционно-токсическим процессом мозгу было ясно, что особо не подергаешься, ибо неживым не хотелось сдаваться еще больше.

– Мы из народного фронта! – гордо заявил мне сельский интеллигент. – Имеем право проверять документы у всех.

– А мне по херу… – вежливо ответил я, помня об этикете, необходимом при контакте с хрупкой психикой интеллигенции. – Я из антинародного тыла, и поэтому обязан предъявлять документы только военному патрулю…

– Они тоже военные… – гордо ткнул альфа-самец в сопровождающих его ружьеносцев.

– Тогда, бля, как они стоят перед офицером! – Продемонстрировал я знание уставов.