Будешь моей, детка - стр. 2
А Соболевский по-хозяйски лапает меня, сминая ладонью ягодицы под узкой юбкой, и горячо шепчет мне на ухо:
– Ты мне понравилась, детка. Такая свежая, невинная, хорошенькая. А рот твой – просто чума. Поехали со мной. Покатаемся. Захочешь – трахну, не захочешь – просто отсосешь мне.
Я так резко отталкиваю его, что от неожиданности он поддается. Щеки горят от унижения, от того, что он со мной сейчас разговаривал как… как с проституткой! Только что денег не предложил!
– Никуда я с тобой не поеду! – мой голос дрожит от подступающих слез.
– Эй, детка, ну чего ты! Я ж не обижу, – ухмыляется он. – Куплю тебе потом что-нибудь. Или могу просто бабла дать. Наличкой или на карту, пофиг. Я не жадный, ты скажи, сколько надо.
А вот и деньги предложил. Как шлюхе. Прямо в столовой. На глазах у всего университета.
Интересно, а минет мне ему тоже надо будет делать перед всеми? Это входит в стоимость?
От эмоций все тело потряхивает. Господи, как же мерзко! Меня в жизни так не унижали.
Я хватаю со столика стакан со своим недопитым холодным чаем и выплескиваю прямо на Соболевского. На его ухмыляющееся лицо, на его брендовую белую футболку, по которой теперь расплывается мерзкое темное пятно.
По столовой прокатывается приглушенное «ах», и все замирают в предвкушении расправы. Развлечение продолжается.
– Сучка! – восхищенно цокает языком за спиной Соболевского Влад Багров, хоккеист. – А так и не скажешь. Со стороны – моль бледная.
– Что, Соболь, не справляешься? – ржет Никита Яворский, а тот ожидаемо свирепеет.
– Рот закрыли оба, – рявкает он, обернувшись к своим приятелям. А потом поворачивается ко мне, и в его лице уже нет ни намека на ту дурашливость, с которой он говорил до этого.
Я судорожно сглатываю и делаю шаг назад, больно врезаясь бедром в край стола.
– Детка решила кусаться? – мягко спрашивает Соболевский, наступая на меня. Вот только эта мягкость – подушечки лап тигра, скрывающие смертоносные когти. От него веет первобытной угрозой, и у меня внутри все скручивается от страха. – Детка хочет отработать бесплатно, в счет испорченного имущества, да?
– Не подходи! Отойди от меня! Пожалуйста! – я уже не требую. Прошу.
Хотя сама понимаю, что просьбы бесполезны. Я с тем же успехом могла бы умолять бетонную стену.
Но когда его руки больно сжимают мои запястья, вдруг приходит неожиданное спасение.
– Васильева здесь? – кричит секретарша Лилия Матвеевна, заглядывая в приоткрытую дверь столовой. – К декану.
Господи, какое счастье.
– Я здесь! – кричу я так громко, что Соболевский морщится, но меня не отпускает.