«Будем надеяться на всё лучшее…» Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева. 1938–1999 - стр. 53
Я решительно отрицаю Ваше предположение, что я Вас заподазриваю в приспособленчестве. Я не называл никаких имен, реагируя на Ваше замечание об «установках» в моем учебнике. Уважая Вас, я не мог Вас обвинить в приспособленчестве, как не мог этого сделать и по отношению к другим солидным ленинградцам. Мне лишь казалось и кажется, что среди ленинградских товарищей порой поспешно и необоснованно принимается за марксизм то, что им по существу не является. Что касается большого количества известных цитат в Вашей книге «Возникновение русской литературы»6, то кто же Вас за это может попрекнуть, принимая во внимание тогдашнюю обстановку? В 5‑м издании моего учебника7 тоже немало таких цитат, от которых, к счастью, удалось освободиться в 6‑м издании.
Что касается Ваших и Малышева обид по поводу некоторых моих сомнений по книге Р. П. Дмитриевой8 и по поводу датировки «Повести о Сухане»9, то, простите, это мне напомнило вражду гоголевских Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича из‑за гусака. Стоит ли серьезно пререкаться по таким поводам? Я не сговаривался с А. А. Зиминым, и его мнение о соотношении «Сказания» и «Послания» Спиридона Саввы10 мне стало известно только из его рецензии11. А что касается датировки «Сказания о киевских богатырях»12 и «Повести о Сухане», то я не вижу оснований слишком удалять их от XVI века: исторические реалии позволяют отнести обе повести и к XVI, и к XVII веку. Я прибегнул к компромиссу и датировал обе второй половиной XVI или началом XVII в. Неужели у В. И. Малышева нет более серьезных оснований для огорчений, чем такое несущественное разногласие со мной? Неужели он не откликнулся до сих пор на присылку ему моей книги потому, что был огорчен моей датировкой? Странно, очень странно! Странно и то, что мою шутку на докладе Н. Н. Воронина Вы принимаете за чистую монету.
Ваше пожелание вступать в учебнике в развернутую полемику с теми, с кем я не соглашаюсь, неосуществимо по самому характеру книги, а специально полемизировать с Р. П. Дмитриевой я не считаю необходимым, раз это уже сделал Зимин.
Вот то основное, что мне хотелось Вам сказать и что, надеюсь, способно исчерпать наш спор. Вопреки пословице, думаю, что добрая ссора лучше худого мира, к которому я, во всяком случае, не был расположен.
В заключение должен сказать, что я предельно скромно расцениваю свою персону, не преувеличиваю своих умеренных научных заслуг и теперь больше, чем когда бы то ни было, испытываю чувство смущения от того, что в «Трудах» как-то собираются отмечать довольно астрономическую цифру моего пребывания на здешней планете