«Будем надеяться на всё лучшее…» Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева. 1938–1999 - стр. 42

Лихачев познакомился с работами Гудзия еще до войны. Дмитрий Сергеевич вспоминал, как в 1938 г. встретил на улице Г. А. Гуковского, который почти что бежал в книжный магазин, находившийся в парадной Музея этнографии и антропологии, чтобы успеть купить только что поступивший в продажу учебник Гудзия «История древней русской литературы». В этой книге, по словам Лихачева, «Гудзий говорил обычные вещи. Но как это было необычно!». Лихачеву импонировала стилистика, в которой был написан учебник, – «о литературе, да еще древнерусской, говорилось нормальным человеческим голосом. Там были человеческие слова о человеческих произведениях»a. Учебник Гудзия, десятилетиями входивший в вузовскую программу, переиздавался с исправлениями и дополнениями 7 раз. Даже само имя Гудзия с середины XX в. стало в студенческой историко-филологической среде употребляться в качестве обозначения учебникаb. В начале 1970‑х годов «Гудзия» заменил учебник Н. В. Водовозова. Сотрудники Сектора древнерусской литературы ИРЛИ настаивали на непременном переиздании учебника Гудзияc, однако его восьмое издание было осуществлено только в 2002 г.

Лихачев и Гудзий сблизились в 1945 г. в период совместной работы над многотомной «Историей русской литературы». В воспоминаниях о Гудзии и в некрологе ему, публикуемом далее в комментарии к письму 25 от 4 ноября 1965 г. (с. 116–117 наст. изд.), Лихачев подчеркивал неизменно доброе, человеческое отношение Николая Каллиниковича к людям, его альтруистические качества: «Он всегда интересовался тем, что представляет собой ученый в человеческом отношении. Он не терпел карьеристов, интриганов и чиновников, не терпел дурного отношения к людям. И огорчался, когда слышал о людях дурное. Неудача людей, которых он не любил, его не радовала. Ему не доставляло удовольствия услышать дурное о человеке. В нем не было ни на каплю злорадства. Он был всегда на стороне обижаемых. Он стремился к справедливости – в отношении живых и мертвых. Память ученого была для него священна […] То, что он говорил, часто было самым обыкновенным. Но именно это обыкновенное, сказанное вовремя, действовало как выстрел»d.

За свою плодотворную научную жизнь Гудзий собрал обширный архив, судьбу которого попытался сам определить в конце 1963 г. Он передал небольшую часть документов в ЦГАЛИ СССР (автобиографию, рукописи некоторых работ, поздравительные телеграммы), где был создан его личный архивный фонд (РГАЛИ. Ф. 2256. 15 ед. хр., 1930–1964 гг.). После кончины ученого в 1965 г. директор ЦГАЛИ СССР Н. Б. Волкова предлагала его близким – А. К. и Т. Л. Гудзий – передать весь архив ученого на государственное хранение